Она вернулась к пациенту и ощупала его живот. До кишечника кандидоз еще не добрался. Вдруг Клер замерла. Незнакомец свистел. Громко свистел. И весело. Он не был болен. Ни один больной не станет так свистеть в приемной...
Вот первое стеклышко - тем и обидно - &n..
вед." объявление, что дир. Гл. пед. ин., член ком. и пр. и пр. Иван Давыдов, в ночь с 24 на 25-е июня высечен студентами за то-то и за то-то...
Крутикова Людмила Владимировна "А.И. Куприн" Электронное издание подготовила Волкова А.В. по книге из серии "Библиотека словесника", Издательство "Просвещение", Ленинград, 1971.
ОГЛАВЛЕНИЕ Глава первая. В ПОИСКАХ ПРИЗВАНИЯ Истоки Крепнущее дарование "Молох" Полесский цикл. "Леснаяглушь". "Олеся"
Глава вторая. ПОРАРАСЦВЕТА (1900-1911) "В болоте умирает человек, нужно воскресить человека" "Поединок" Время революции и реакции. "Поединок с жизнью, борьба за право быть свободным человеком".
Глава третья. САМЫЕ ТРУДНЫЕ годы (1912-1938) Незавершенные искания (1912-1919) Семнадцать лет на чужбине ... Возвращение. "Я нашел, наконец, покой" Краткая библиография
Мы еще мало знаем, в чем заключается тайна писательского дарования. Бесспорно одно: врожденные способности требуют немалых усилий от самой личности, дабы живой росток не заглох, не превратился в нечто комнатное и тепличное, а вырос в
долголетний, устойчивый к бурям и ветрам эпохи талант, несущий людям и радостьигоречьпознаниямира.
Формированию Куприна-художника в немалой степени содействовали его жизнелюбие, его неиссякаемая любознательность. "Самая трудная профессия, выпавшаянамоюдолю, -говорилписатель, -заключаласьвзнакомствесжизнью".
Вместе с Куприным в литературу конца XIX века пришло немало способных и подчас более художественно одаренных писателей. Но лишь немногие сумели так широко обозреть лик современной России, так глубоко познать жизнь простых, обыкновенных людей. Немногие имели мужество и силу трезвыми глазами взглянуть на страшный русский быт, на пошлость и грубость мещанства, на первобытную простоту существования, нетребовательность и выносливость миллионов забитых солдат, крестьян, ремесленников. Взглянуть -и не потерять любви ни к жизни, ни к России, ни к ее замученному народу. Взглянуть-инe испугаться, неотмахнуться, неброситься вомут "новых течений" и "новыхвеяний"
-мистицизма, порнографии, богоискательства, эстетизмаилиэкзотики. Пристальное внимание к рядовым людям, к поведению и психологии народных масс, беспощадная критика самодержавно-буржуазных устоев, поиски выхода из социальных и моральных тупиков современности, неприятие декадентского индивидуализма и мистики -вот что объединяло при всех различиях писателейреалистов, группировавшихсявокруггорьковскогоиздательства "Знание".
(*4)Творчество Куприна -одноизсвидетельствжизнеспособности реалистического искусства начала века. Писатель оставил заметный след в русской культуре. Наши знанияо России техлетнемыслимыбезточных свидетельств, которыезапечатлены в лучших произведениях Куприна: в повести "Поединок", в рассказах "Река жизни", "Гамбринус", "Гранатовый браслет", вциклеочерков "Листригоны".
Устремленность Куприна отвечала запросам новой бурной эпохи трех революций. Куприн писал о русском народе, о социальномгнетеи бесправии, аглавное -о том, что могло помочь человеку выстоять в годы "безмолвной реакции", что могло помочь людям сохранить чувство человеческого достоинства,-писал о любви и
благородстве, о несгибаемой волеи мужестве, о подвигах людей науки, искусства и свободногофизическоготруда.
Далеко не всем современникам приходилась по вкусу подобная направленность творчества писателя. Его книги не раз подвергались нападкам со стороны модернистов и охранителей самодержавно-буржуазного строя. Иначе встречала художника демократическая аудитория. История сохранила высокие отзывы о его произведениях Л. Толстого и Чехова. Великие писатели земли русской ценили талант Куприна за меткую, истинно русскую речь, за простоту и свободу повествования, за преданность живой жизни. Л. Толстой не раз восхищался рассказами Куприна "Ночная смена", "В цирке", "Allez!", хорошим знанием армейского быта в "Поединке". "У него настоящий, прекрасный настоящий талант",-сказал Л. Толстой о Куприне в 1906 году. Еще до появления "Поединка" Чехов назвал имя Куприна рядом с Горьким я Л. Андреевым, заметив, что они "останутся в истории литературы". Не щедрый на похвалы современникам И. Бунин восторженно говорил о многих рассказах Куприна, восхищался их "разнообразными достоинствами... тем, что преобладает в них: свободой, силой, яркостьюповествований, егометкимибезизлишестващедрымязыком...".
Куприн был и остается одним из самых читаемых авторов в широкой народной среде.
Главапервая
ВПОИСКАХПРИЗВАНИЯ
ИСТОКИ Путь Куприна в литературу мало чем отличался от трудных судеб писателейразночинцев. Немало талантов погибло на Руси под гнетом нужды и казенного образования, под гнетом палочной дисциплины и тысячи мелочей, которые отравилисознаниеидушулюдей, неимевших средствксуществованию.
Надо было обладать поистине неистовой влюбленностью в жизнь и настоящим духовным здоровьем, чтобы не сломаться в долгие годы нужды, бездомности, тягостного однообразия военных заведений, отупляющего армейского быта,
тяжелой газетной поденщины. Через все эти каторжные мытарства прошел будущийавтор "Поединка".
Казалось бы, жизнь делала все, чтобы сломить его волю и погубить еще один талант на Руси. Буквально с первых детских лет будущий писатель столкнулся с суровойсудьбой.
Александр Иванович Куприн родился 26 августа (7 сентября) 1870 года в глухой провинции, в городе Наровчате Пензенской губернии, в семье мелкого чиновника Ивана Ивановича Куприна. Отца своего мальчик не помнил. Он умер, когда сыну небылоещеигода.
Овдовевшая мать -Любовь Александровна, урожденная княжна Куланчакова - вынуждена была в 1874 году покинуть Наровчат и поселиться в московском вдовьем доме. "Трехлетним мальчишкой меня (*6) привезли в Москву, -вспоминал Куприн, -и с этого возраста вплоть до 19-ти лет я не выходил из казенных заведений... Да надо по правде сказать, что четыре года моей офицерской службы были тем же закрытым пансионом"1 . В этих скупых словах точно выражен горестный смыслнерадостнопроведенныхдетстваиюности.
Едва ли не двадцать лучших лет прошли у будущего писателя в скитаниях по "казенным домам". С трех до семи лет мальчик жил вместе с матерью в общей палате вдовьего дома. Затем четыре года провел в закрытом Разумовском благотворительном пансионе, восемь лет (1880-1888) -во 2-й Московской военной гимназии. Два года был юнкером Александровского военного училища. А по окончании училища четыре года служил подпоручиком 46-го Днепровского пехотногополка.
Только выйдя в отставку в 1894 году, Куприн обретает долгожданную свободу, поселяется в Киеве и начинает жизнь как бы заново. Жизнь снова бедственную, неустроенную, ибо, по его же собственным словам, очутился он в незнакомом городе Киеве "без денег, без родни, без знакомства", не имея никаких знаний - "ни научных, нижитейских".
Спрессованные казенной муштрой внутренние силы личности Куприна давали о себе знать и раньше: то в смелом побеге из пансиона, то в столкновении с начальством, то в строптивых выходках, а больше всего -в упорстве и смелости "думать по-своему", в горячем воображении, в первых попытках творчества. Ближайший друг и первый исследователь творчества Куприна Ф. Д. Батюшков справедливо замечал, что еще в молодости будущий писатель обладал "тремя свойствами - "смелостью, свободной головой и широким размахом", которые, по определениюЧехова, являются "главнымиусловиямиталанта".
"Смелость думать по-своему", "свободная голова" стали надежной защитой от казарменной нивелировки и армейской пошлости. Тот же Батюшков удивительно верно писал, что, "оставаясь в полку, разделяя (*7) общую участь с товарищами по службе, участвуя и в учениях, и в кутежах, и во всех формах и видах времяпровождения армейского офицера, Куприн сохранил в то же время позицию наблюдателя и изобличителя, пришел постепенно к выработке своего миросозерцания, поверил в самоцельность своего я, которое и помогло ему вырватьсянадругойпуть"2.
Однако высокие устремления юноши питались не только силой собственного таланта и темперамента. На его пути встречались яркие события, люди и книги, без могучеговлияниякоторых никогдаещенеразвивалосьниоднодарование3.
Через всю жизнь пронес Куприн чувство глубокой привязанности и благодарности к матери, которая, несмотря на неровность, вспыльчивость натуры, поддерживала сына и своей любовью, и бережным отношением к его таланту, и дельными замечаниями о творчестве. Она всегда была добрым другом и умным собеседником сына. "Расскажешь ли или прочтешь ей что-нибудь, -вспоминал Куприн, -она непременновыскажетсвоемнениевметком, сильном, характерномслове"4.
О силе материнской любви и самоотверженности ярче всего свидетельствует ее предсмертное письмо. "Безнадежна. Но ты не приезжай", -писала она сыну в 1910 году, не желая даже тогда отрывать его от работы. Куприн воздал должное ее памяти, исполнив два ее желания: засыпал могилу цветами и пригласил хороших певчих, которых онатаклюбила.
В детские и юношеские годы судьба сталкивала Куприна с талантливыми сверстниками. С известным клоуном и дрессировщиком А. Л. Дуровым, тогда еще подростком, Куприн повстречался во вдовьем доме в 1879 году, надолго запомнив его способности акробата и клоуна. "Анатолий, -вспоминал позднее (*8) Куприн, - безудержно, бесшабашно демонстрировал тогда уже свои номера перед товарищами. Он вертелся колесом, ходил на руках и изображал клоуна... Тайно я благоговел перед ним..."5 Композитор А. Н. Скрябин был в те же годы, что и Куприн, воспитанником кадетского корпуса. В свободные вечера вокруг старинного рояля собирались кадеты целой ротой и слушали талантливую игру своеготоварища.
Из первых учителей и наставников оказал особое влияние на будущего писателя талантливый педагог-словесник М. И. Цуханов, единственный учитель, как указывает Ф. Кулешов, "которого ценили и любили воспитанники корпуса". Сам влюбленный в искусство, активный член московского Артистического кружка, Цуханов заражал своих воспитанников любовью к литературе, к меткому русскому слову.
Поэт-искровец Л. И. Пальмин стал для Куприна "крестным отцом" в литературе. Он отговорил юношу сочинять довольно посредственные стихи, посоветовал писать прозу. При посредстве Пальмина, сотрудничавшего в 1880-е годы в юмористических журналах, первый рассказ Куприна "Последний дебют" был опубликован в журнале "Русский сатирический листок" 3 декабря 1889 года. На семь лет раньше тот же Пальмин обратил внимание на Антошу Чехонте и привел его к редактору "Осколков" Н. А. Лейкину, а затем привлек к сотрудничеству в "Русском сатирическом листке". О поэте Пальмине Куприн не раз упоминал (под другим именем) в своих автобиографических произведениях "Первенец", "Типографскаякраска", "Юнкера".
Формированию личности юноши помогало искусство -театр, концерты, книги. В автобиографических повестях "Кадеты" и "Юнкера" писатель рассказал об окрыляющемвоздействии нанегоПушкина, Гейне, Л. Толстого.
И все-таки всю жизнь Куприну не хватало глубоких знаний, той культуры, что впитывается с детства от хороших учителей, друзей и неустанного чтения. Поруганные детство и юность не прошли бесследно, (*9) не раз впоследствии давали о себе знать. И хотя по выходе в отставку Куприн с ненасытной жадностью "накинулся на жизнь и на книги", он на своем печальном опыте убедился, "что для усвоения знаний существуют пределы возраста и что никакой талант ничего не стоитбезсистематическогообразования"6.
Недостатки образования писатель неутомимо восполнял все новыми и новыми жизненными впечатлениями. Подобно Горькому, он прошел свой университет. Сама жизнь Куприна с многочисленными странствованиями, встречами и происшествиями превращалась, по словам Батюшкова, в "роман приключений, геройкоторогопроходилчерезвсеслоиисостояния".
Прежде чем окончательно избрать путь литератора, Куприн переменил множество профессий. Он был актером, псаломщиком, грузчиком, кладовщиком, репортером, разводил табак, изучал зубоврачебное дело, был управляющим имением, репетитором и т. п. "И никогда меня не гнала нужда, -замечал писатель устами автобиографического героя в "Яме". -Нет, только безмерная жадность к жизни и нестерпимоелюбопытство..."
Художник стремился все увидеть своими глазами, все познать на собственном опыте, его манило все новое и неизведанное. Куприн опускался на дно морское в костюме водолаза, был первым пассажиром, который летал на аэроплане с летчикомУточкиным.
Но больше всего писателя интересовали простые люди, их быт, их нравы, их настроения. Кроме военной среды, Куприн за годы своих скитаний хорошо узнал крестьян Полесья, рабочих и служащих сталелитейных заводов Донбасса, рыбаков Балаклавы, посетителей одесского кабачка "Гамбринус", провинциальных актеров, жителей киевских окраин, газетных репортеров, художников и еще многих, многие людейРоссии, окоторых онповедалзатемвсвоих очерках, рассказах иповестях.
Писатель умел близко сходиться спростыми людьми, жить их заботами, радостями и печалями. Этаособенность личности Купринаещенедостаточно (*10) выясненав монографиях о нем. А может быть, именно здесь кроется секрет его писательского своеобразия, его авторской позиции: он был отзывчив к малейшему надругательству над человеческой личностью, умел поддержать любые, иногда чуть заметные, ростки человеческого "я", столь придавленного в миллионах простых россиян.
На собственном опыте убедившийся, как трудно в условиях российской империи сохранить и развить свою личность, свои способности, Куприн и посвятил писательскую деятельность поединку с царизмом, казенщиной, пошлостью, политической и духовной реакцией -со всем тем, что лишало человека свободы, радостного, полнокровногобытия.
Художник всегда опирался на собственный жизненный опыт. Почти все его произведения повествуют о том, что лично видел, пережил, наблюдал автор. Давно установлены те подлинные события, которые легли в основу повестей "Молох" и "Поединок" или рассказов "Болото", "Гамбринус", "Гранатовый браслет", "Черная молния" и многих других. Даже по поводу, казалось бы, вымышленной "Олеси" Купринсказал: "Всеэтобылосомной"7.
О подлинности купринских вещей написано очень много. Гораздо меньше сказано в научной и популярной литературе об идеалах писателя, об его предчувствиях, поисках им путей преобразования мира и человека, о его борьбе за обновление личности. Меж тем обилие жизненных наблюдений, достоверность запечатленных картин не гарантируют еще достоинств истинного творчества. Искусство начинается там, где реальность пронизывается авторской мыслью, светом авторскогоидеала.
Куприн пришел в литературу не только с хорошим знанием быта и нравов разноликого населения царской России. Он принес в литературу немалый заряд бодрости, гуманизма, сопротивления окружавшей пошлости и деспотизму. Не случайно любимым героем Куприна стал человек волевого, мужественного
характера и благородного, доброго сердца, способный радоваться всему разнообразиюмира.
(*11) Впервые такого героя писатель создал в 1898 году в повести "Олеся". Пожалуй, с этого момента он и почувствовал себя достойным профессии писателя, хотядотоговыступалвпечатицелыхдесятьлет.
КРЕПНУЩЕЕДАРОВАНИЕ Личность Куприна -страстная, жизнелюбивая, легко ранимая и неуравновешеннаясказалась и на его писательском облике. Мало кто из талантливых художников прошел столь неровный творческий путь, отмеченный взлетами и падениями, произведениями истинного искусства и чуть ли не дешевой беллетристикой, печатавшейсявнизкопробнойпрессе.
Начал писать Куприн в кадетские годы. Это были детские и юношеские пробы пера, от которых сохранилось несколько десятков стихов, наивных, лишенных поэтической яркости. Они любопытны лишь тем, что открывают перед нами мир интересов мальчика и юноши8. Он думает о подвигах и Отчизне, о горестных судьбах народа, о ненавистной реакции. Вместе с тем в его юношеских стихах заметно смятение, звучат разнородные настроения: то уныние и скорбь, характерные вообще для глухой поры 80-х годов, то порывы к борьбе, то к наслаждениюжизнью.
Эта же смятенность, отсутствие твердой целеустремленности окрасят жизнь и творчество Купринавпервый период литературной деятельности. Задесятьлет -от "Первого дебюта" (1889) до "Полесского цикла" ("Лесная глушь", "Олеся", 1898) - Куприн исходил немало дорог и исписал немало бумаги, далеко не всегда испытывая тяжкие, но плодотворные муки слова. Нередко писал он слишком легко и быстро, то подгоняемый нетребовательными издателями, то буквально бедственным, полуголоднымсуществованием.
Много сил начинающего литератора поглотила поденная работа в различных газетах, преимущественно киевских. В поисках заработка Куприн не гнушался ни
репортёрскихзаметок, нихроники, вплоть (*12) дополицейской, нифельетонов, ни утомительной работы корректора. Вместе с тем профессия газетчика не только изнуряла, но и обогащала писателя, сталкивая его с многоликими фактами, событиями и судьбами. Многое из того, о чем писал Куприн в газетных очерках и заметках, нашло затем отражение в его художественной прозе. Давно отмечено исследователями, какой материал из цикла очерков "Киевские типы" вошел в рассказы "Погибшая сила", "Обида", "С улицы", "Река жизни". Известно также, что егоочеркиоДонбасселегливосновуповести "Молох".
Сам Куприн впоследствии высоко отзывался о деятельности газетчиковрепортеров. "Репортер ткет узор жизни, -говорил писатель в 1918 году. -Он отмечает все ее этапы, и узор этот драгоценен, а потому и работа репортера драгоценна". К тому же, по справедливому мнению Куприна, добытому собственным опытом, у хорошего репортера "должна быть безумная отвага, смелость, широтавзглядаиизумительнаяпамять..."9
Действительно, работа рядового газетчика все время заставляла начинающего писателя быть в гуще событии, следить не только за явлениями высшего порядка, но и за будничной, повседневной жизнью провинции, вмешиваясь в беззакония, защищаяслабых10.
О чем только ни писал Куприн-газетчик! Он писал о непорядках на железных дорогах, когда в декабрьские морозы вагоны были открытые, без дверей, неотапливаемые, о бездеятельности городской думы во время наводнения, о страшной нищете киевских окраин, о псевдонародном театре. Отмечал писатель и значительные, интересные факты -деятельность Литературно-артистического обществаиБактериологическогоинститута.
На страницах репортерских заметок, хроник и маленьких рецензий Куприн, как и Горький, в те годы ратовал за пробуждение личности, достоинства и (*13) самосознания в рядовом человеке. Например, в маленькой хронике "Загадочный смех"11 писатель с возмущениемговорил о реакции зрительногозаланапостановку пьесы Л.Толстого "Власть тьмы". Обыватели смеялись, когда на сцене разыгрывалась драма "окутанных чудовищной тьмой людей", драма "беспощадной
правдивости". Отмечая столь безотрадный факт, Куприн заставлял читателя думать оскудоумиииневежестве, оботсутствиигражданских иэстетическихэмоций.
Наряду с газетной поденщиной Куприн напряженно работал как беллетрист. За десять лет он создал около пятидесяти художественных произведений. Только пять из них: "Впотьмах", "Лунной ночью", "Дознание", "Молох", "Лесная глушь" увидели свет в столичном журнале "Русское богатство"; остальное печаталось на страницахпровинциальных газет.
Значит ли это, что все печатавшееся в газетах было недостойно публикации в "толстых" журналах? Наоборот, вызывает даже удивление, почему такие оригинальные вещи, как "Прапорщик армейский", "Allez!", "Брегет", "Чудесный доктор", "Олеся" не появились в свое время в столичных изданиях. Частично объясняется это застенчивостью молодого писателя, недооценкой им своего таланта, частично тем, что первоначально он связал свою судьбу с народническим "Русским богатством", довольно тенденциозно подбиравшим беллетристику. Достаточносказать, чтопревосходнуюповесть "Олеся" журналотказалсяпечатать.
Меж тем еженедельная и ежедневная пресса предъявляла к художнику иные требования, нежели столичные журналы. Ей нужны были краткость и развлекательность, острота фабулы. Так появлялись довольно шаблонные "рассказишки" то в духе дешевого мелодраматизма, либерального обличительства, слезливого сочувствия униженным и оскорбленным ("Последний дебют", "На разъезде", "Игрушка", "Негласная ревизия", "Просительница"), то в духе модных роковых страстей, альковных похождений или (*14) патологических явлений человеческой психики ("Лунной ночью", "Наталья Давыдовна", "Страшная минута", "Мясо", "Странныйслучай").
Ивсе-таки вэтих "рассказишках", составивших в1897 годусборник "Миниатюры", который сам Куприн позднее оценил отрицательно ("Да поймите же, господа, - говорил он в 1905 году, -что это первые ребяческие шаги на литературной дороге, и судить понимобо мне очень трудно"12), дажевних заметныпроблескиталанта, с трудомпробивающаясясквозьпривычныешаблонысамобытностьисканий.
Умело рассказанные случаи из жизни, хотя и не превратившиеся еще в явления большого искусства, подкупают разнообразием виденного, вниманием к драматическим судьбам простых людей, поэтизацией, пусть еще неумелой, с налетом сентиментальности, высоких нравственных достоинств человека - благородстваисамоуважения, гордостиинаходчивости, несгибаемостидуха.
С первых шагов Куприн зарекомендовал себя как талантливый рассказчик, умеющий заинтриговать читателя, поразить его неожиданной развязкой. И позднее художник не пренебрегал занимательным сюжетом, интересной фабулой. Он высоко ценил рассказы Джером К. Джерома и даже Конан-Дойля за блестящую техникусюжета, за умение держать читателя в напряжении. Начинающий писатель стремился создать остро динамичный рассказ, способный взволновать читателя. И хотя многие рассказы грешили еще внешней занимательностью, некоторые из них не стали заурядными, ибо острый сюжет служил не только средством развлечения читателя. Острота ситуации помогала писателю выявить в жизни нечто яркое, необычное, что могло противостоять мещанской пошлости, скуке и обыденности, стольненавистнымКупринусдетства.
Людей сильных чувств, незаурядных характеров в те годы писатель находил лишь в сфере необычного, исключительного, драматического. Таков офицер (*15) Чекмарев, защитивший честь ценой жизни ("Брегет"), такова удивительно находчивая, смелая и энергичная женщина Верочка ("Куст сирени"), от образа которой тянутся нити к Шурочке Николаевой из "Поединка", таков "чудесный доктор", прототипомкоторогопослужилвеликийрусскийхирургПирогов.
Интерес писателя к жизнеактивным, жизнедеятельным людям, обладающим мужеством и силой воли, привлек его к артистам цирка, о которых он написал превосходные рассказы "Allez!" и "В цирке". Куприн объяснял свою повышенную любовь к цирку тем, что там человек выявляет свои возможности, демонстрируя мужество, истиннуюловкостьисилудуха.
Поиски волевого и благородного характера, человека больших чувств и решительных действий пройдут через все творчество писателя. Исканием такого герояотмеченыиранниегодылитературнойдеятельности.
Неутомимый наблюдатель, Куприн рано понял, что ослабляло, подтачивало человеческую личность. Его беспокоили утрата "вкуса к жизни", потеря нравственного и физического здоровья, апатия и безволие современников. Эти духовные болезни "восьмидесятников" были порождением и векового рабства и глухой реакции, убивавшей всякую яркую мысль, свободолюбие и чувство собственногодостоинства.
Наряду с политическим воспитанием масс, с пробуждением их гражданского самосознания на очередь дня вставала проблема воспитания волевого, жизнерадостного, свободолюбивого характера в людях. Эту задачу времени особенно чутко уловили Чехов и Горький, ратовавшие за раскрепощение личности отвсяких оков. ТажепроблемаволновалахудожественнуюмысльКуприна.
Не безупречный в художественном отношении социально-философский рассказ Куприна "Собачье, счастье" помогает, однако, уяснить авторскую позицию, авторское художественное кредо тех лет. Несколько прямолинейно аллегоричный рассказ ставит важные вопросы о поведении человека, о том, какие нравственные принципы должны руководить настоящими людьми, желающими "избавиться от рабства". Писатель явно иронизирует над мещански (*16) обывательскими настроениями, восстает против скептицизма и покорности, непротивления злу и стоицизма. Выразителем авторских идей выступает "фиолетовый пес", добывающий себе свободу собственными усилиями. В незамысловатой аллегорической форме писатель доказывал, что счастье человека зависит от него самого, отегожизнестойкости, активностиисмелости.
И все же при общем свободолюбивом пафосе Горького и Куприна каждый из них шел своим путем. Горький несомненно острее улавливал социально-политическое содержание эпохи. У Куприна был свой поворот темы, свой взгляд на человека и его взаимоотношения с миром. В этот, ранний, период Куприн зачастую даже обособлял человека от большого мира социальной жизни, рассматривая личность в
ее замкнуто психологическом аспекте. Писателя преимущественно интересовали психика и характер человека сами по себе, вне определяющего влияния социальных отношений. Молодому художнику хотелось выяснить способности и возможностиотдельнойличности, заглянутьвкакие-тотайникиотдельного "я".
Возможно, именно этим пристрастием к загадкам человеческой натуры объясняется появление целого ряда рассказов, посвященных таинственным, непонятным проявлениям психики ("Славянская душа", "Лунной ночью", "Странный случай", "Безумие", "Психея"). В нашей критике эти произведения рассматривались преимущественно как дань декадансу. Думается, однако, что это не совсем правомерно. Известны выступления самого Куприна тех лет против декадентской вычурности и изощренности (например, рассказ "Художник"). Дело здесь, по-видимому, в другом, в том, что будет волновать писателя долгие годы - интерес к роковому стечению обстоятельств, к неразгаданной роли случая в человеческой судьбе, к неожиданным "вывертам" психики, к таинственным мотивамповедения, чувствистрастей.
Стремление разгадать человеческие эмоции объясняет и пристальное внимание писателя к интимным взаимоотношениям людей, к теме дружбы, любви и страсти. В ранних рассказах Куприна о любви еще много литературного штампа, экстравагантности и сентиментальности. Но прошедшая через неудачи, художественная мысль писателя приведет его к таким одухотворенным повествованиямолюбви, как "Олеся" и "Гранатовый браслет".
По праву лучшими произведениями молодого Куприна считаются его "военные" рассказы, рассказы из армейского быта - "Дознание", "Прапорщик армейский", "Ночная смена". Будущий автор "Поединка" уже здесь показал себя ратоборцем с царской военщиной, казенной муштрой, социальной несправедливостью, косностьюиневежеством.
В военных рассказах Куприна, и в частности в "Дознании", впервые отчетливо прозвучала тема интеллигенции и народа, их разобщенности, взаимонепонимания. А образ офицера Козловского, который проводил "дознание о краже пары голенищ и тридцати семи копеек деньгами рядовым Мухаметом Байгузиным", знаменует
собой начало серьезных раздумий писателя о рефлектирующем интеллигентеправдоискателе, который займет немалое место в его дальнейшей прозе (Бобров в "Молохе", РомашовиНазанскийв "Поединке", студентврассказе "Рекажизни").
Как же рисует Куприн офицера Козловского? Чем знаменательна эта фигура? В поведении и мышлении подпоручика Козловского мы узнаем довольно часто встречавшуюся и запечатленную другими художниками внутреннюю раздвоенность интеллигента. Молодой человек, остро чувствующий несправедливость, внутренне честный, оказывается в разладе с собой, так как неспособен к решительному действию, к защите обиженных, к борьбе за правду и справедливость.
В основе рассказа лежит тот же факт палочной дисциплины, бесчеловечной экзекуции, что и в знаменитом толстовском "После бала", созданном позднее, в 1903 году. Казалось бы, трудно выдержать сравнение с гениальным современником. Но "Дознание" Куприна не меркнет даже при таком ярком свете. В маленьком рассказе начинающего писателя бьется свой пульс, слышна своя интонация.
Легкая ирония, точность бытовых и психологических характеристик делают рассказ достоверным и своеобразным, проникнутым той неувядающей человечностью, котораяподвластналишьистинномуискусству.
Ссылки 1Письмо Куприна к А.А. Измайлову от 16 марта 1909 года. -Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 115, оп. 3, ед. хр. 171, л. 45, 45 об.
2 Ф. Д. Батюшков. Этюд о Куприне. -Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 20, 15.485/ХСУ61, л. 3, 6.
Богатый биографический материал собран в книге: Ф.И. Кулешов. Творческий путь А.И. Куприна. Минск, изд-во Министерства высшего, среднего специального и профессионального образования БССР, 1963. В дальнейшем сокращенно: Ф. Кулешов.
4 "Русскоеслово", 1910, 17 июня.
5 А.И. Куприн об Анатолии Дурове. - "Биржевые ведомости", утренний выпуск, 1916, 10 января. 6 Письмо к А. А. Измайлову от 16 марта 1909 года. -Рукописный отдел ИРЛИ, ф.
115, оп. 3, ед. хр. 171, л. 46. 7 См.: В. Афанасьев. А. И. Куприн. М., Гослитиздат, 1960, стр. 43. 8 См. подробнеевкн.: Ф. Кулешов, стр. 23-34. 9 А. Покровский. А. И. Куприн о репортере. - "Петроградский голос", 1918, 16
апреля.
10 О репортерской деятельности Купринаинтересно рассказано вкниге: Б. Киселев. РассказыоКуприне. М., "Советскийписатель", 1964. 11 "Киевскоеслово", 1895, 27 декабря. 12 "Крымскийкурьер", 1905, 2 июля.
(*18) "МОЛОХ"
В1896 году на страницах декабрьского номера "Русского богатства" появилась повестьКуприна "Молох".
Почти все исследователи творчества писателя единодушно считают повесть первым крупным и социально острым произведением, рубежом и этапом в его прозе 90-х годов13. И мало кто рассматривает эту, действительно социально
острую, книгу как произведение, отражающее противоречия творческой мысли молодого художника, безусловно талантливого, но и неровного, не нашедшего еще своего пути, своей манеры письма, не выстрадавшего еще своей собственной позиции, своегоотношениякмиру.
В повести "Молох" затронуты многие актуальные проблемы конца века. Вней идет речь о развитии капитализма в России и о трагедии личности, о взаимоотношении буржуазии и интеллигенции, о положении рабочего класса, о перспективах капиталистической цивилизации и технического прогресса, о моральном облике мещанстваибуржуазии.
Социальная насыщенность произведения, -несомненно, показатель творческого роста Куприна, смело взявшегося за постановку жгучих вопросов эпохи. Вместе с тем книга свидетельствует и о внутренней неподготовленности автора, которая выразилась в беллетризированно-традиционной и облегченной трактовке названных проблем. Мудрость писателя проявляется не только в постановке актуальных проблем времени. Мудрость таланта -в высоте позиции, в той самобытной точке зрения, к которой он приобщает читателя, заставляя его увидеть и почувствовать ускользающую от него глубинную правду эпохи. Не случайно М. Горький, восхищаясь творчеством Чехова, говорил о нем: "У Чехова есть нечто большее, чем миросозерцание, -он овладел своим представлением жизни и таким образомсталвышеее.
(*19) Он освещает ее скуку, ее нелепость, ее стремления, весь ее хаос с высшей точки зрения"14. Этой высотой миропонимания в середине 1890-х годов Куприн еще не обладал. Неудивительно поэтому, что почти одновременно с повестью "Молох" появился в 1897 году сборник "Миниатюры", в котором, по собственному болеепозднемупризнанию писателя, "было много балласта". Даи повесть "Молох" не стала еще тем произведением, в котором во всю силу зазвучал собственный голосКуприна.
"Молох" привлекает прежде всего правдивой картиной развития русского капитализма, крупногопромышленногопроизводства.
В основу повести легли впечатления, полученные писателем во время поездки весной и летом 1896 года по Донбассу, где он знакомился с рельсопрокатной и сталелитейной промышленностью. Чтобы изнутри познать жизнь крупного предприятия, Куприн даже поступил работать на один из заводов Донецкого бассейна. Он стал заведующим учетом кузницы и столярной мастерской при сталелитейном и рельсопрокатном заводе в Волынцеве. Свои наблюдения писатель первоначально изложил в ряде очерков ("Рельсопрокатный завод", "Юзовский завод"), а затем художественно обобщил в повести "Молох". Все, что касается промышленного производства, заводской жизни, вповести отличается меткостьюи точностью характеристик. Это вынужден был признать даже самый неблагосклонный критик "Молоха", один из первых рецензентов повести -А. Богданович.
Другое достоинство книги, как уже отмечалось, -ее острая злободневность. "Молох" свидетельствует о социальной проницательности Куприна, о его "чувстве времени". Дыханием социально-исторических и политических событий и споров середины 90-х годововеянавсяповесть.
В1896 году в Нижнем Новгороде открылась Всероссийская промышленная выставка, которая должна была продемонстрировать мощь русской буржуазии, достижения русской промышленности. Куприн, (*20) несомненно, знал о ней и по газетным отчетам и по откликам в Донбассе. Подтверждение тому -упоминание о Нижегородской выставке в очерке "Юзовский завод". В том же 1896 году разразилась Петербургская стачка ткачей, о которой В. Вересаев записал в своем дневнике: "почуялась огромная новая сила". Наконец, в середине 90-х годов разгорелись ожесточенные споры марксистов с народниками о путях развития России, о роли интеллигенции, рабочего класса и крестьянства в истории, о русской буржуазии и промышленном прогрессе. Со страниц журналов и книг, где выступали публицисты, политики и философы, эти проблемы широко проникли в общество, становясь то предметом непримиримых идейных столкновений, то материаломбесплодных интеллигентских споров.
Повесть "Молох" передает эту напряженную атмосферу русской жизни конца века с ее бурным темпом развития крупной промышленности, с претензиями буржуазии
на главенствующую роль в государстве, с ее острыми классовыми противоречиями, породившими как стихийные выступления рабочих, так и обостренное недовольство демократической интеллигенции. Не отличающаяся новизной темы, сюжета и героев, повестьКупринапоражаетсоциальнойостротой, резкойкритикой капитализма, эмоциональной силой протеста. Повесть отражала нарастающее недовольство всевластием капитала, те настроения, которые были характерны для демократии 90-х годов.
В небольшой по объему книге писатель сумел создать монолитный образ крупного капиталистического предприятия, которое уродует людей, так или иначесвязанных с ним. Огромное чугунно-литейное производство, субсидируемое акционерной компанией, постепенно принимает в произведении символические очертания чудовищного божества -капиталистического Молоха, пожирающего двадцать человеко-лет в сутки и требующего все больше и больше "теплой человеческой крови".
Образ завода -Молоха, главенствующего буквально над всем -самая большая удача писателя. Образ завода цементирует повесть, придает ей, несмотря на многие просчеты, идейно-художественную цельность и завершенность. Куприн умело сочетает очерково-описательные главы, воссоздающие мощный размах современного промышленного производства, втягивающего вработудесятки тысяч людей (1-яи 7-я главы), с социально драматическими сценами, вскрывающими неизлечимыепорокиразвивающегосякапитализма (5, 9, 10, 11-яглавы).
Огромной панорамой завода, "раскинувшегося на пятьдесят квадратных верст", открывается повесть. Куприн рисует царство завода с ревущими гудками, с чудовищными трубами доменных печей, с запахом серы и железного угара, с едкой известковой пылью и непрерывным изнурительным трудом. "Это была страшная и захватывающая картина, -замечает художник. -Человеческий труд кипел здесь, как огромный, сложный и точный механизм. Тысячи людей -инженеров, каменщиков, механиков, плотников, слесарей, землекопов, столяров и кузнецов - собрались сюда с разных концов земли, чтобы, повинуясь железному закону борьбы за существование, отдать свои силы, здоровье, ум и энергию за один только шагвпередпромышленногопрогресса"15.
С заводским производством связаны все действующие лица повести, их конфликты, их судьбы, их нравы, их характеры. И все они оказываются искалеченнымииизуродованными существами.
Одни -рабочие -предстают, в основном, просто жертвами, отдающими прожорливому Молоху двадцать человеко-лет в сутки. Другие -хозяева и их прислужники -Квашнин, Свежевский, Зиненко, Шаповалов, Андреа -являютсобой пример цинизма, пошлости, меркантильности, мещанской угодливости, беспринципности. Третьи, наиболее симпатичные автору, -одинокие интеллигенты-правдоискатели, инженер Бобров и доктор Гольдберг, - превращаютсявбезвольных неврастеников, рефлектирующихнеудачников.
Но при этом повесть не получает мрачно-пессимистического звучания. И в этом ее отличие от поэзии и прозы восьмидесятников. Куприн, чуткий (*22) художник, уловил сдвиги, происшедшие в настроении общества, уловил веяния эпохи 90-х годов -времени пробуждениямасс, растущеговсеобщегонедовольства.
В эпически спокойном тоне повествования чувствовалось какое-то увереннобесстрашноенастроениеавтора, смеловглядывавшегосявходсамойжизни.
В лице миллионщиков-акционеров, в хищном типе буржуазного предпринимателя Куприн не видел той победно-торжествующей силы, от которой в 80-е годы приходили в отчаяние Глеб Успенский и Салтыков-Щедрин. И хотя в глазах инженера Боброва Квашнин выглядит тем же непобедимым чудовищем-Молохом, что и гигантский завод, сам писатель иначе относится к Квашнинуи подобным ему буржуазным магнатам. Куприн больше издевается над ними, чем боится их могущества.
Вероятно, именно стремление показать Квашнина не столь всесильным и могущественным и привело писателя к гротескно-плакатному изображению его фигуры, которое нарушило стилевое единство книги. В гротескном плане дан внешний портрет Квашнина: рыжее чудовище с огромным животом, колоссальными ногами, "лицо с обвисшими щеками и тройным подбородком",
голос, как иерихонская труба. Анекдотичны многие его поступки. Он принимает в Петербурге посетителей, сидя голым в ванной, подкупает подставных женихов, делает невероятные подарки сестрам Зиненко. В результате его фигура вызывает лишь отвращение и не выдерживает той большой социально-идейной нагрузки, котораяемуотведена.
Хорошо задуманный образ Квашнина, крупного воротилы, циничного в обращении с рабочими, уверенного в своих силах (он в речи на пикнике хвастливо причисляет себя к "избранникам нации"), но и трусливого, -все же не удался писателю. Этот образ лишен психологической убедительности. И только однажды, видимо, почувствовав чрезмерную комичность Квашнина, Куприн подал его в ином ракурсе. На пикнике во время танца с Ниной Зиненко Квашнин неожиданно для окружающих предстает отличным танцором. "И огромный рост, и толщина, казалось, не только не мешали, но, наоборот, увеличивали в эту минуту тяжеловеснуюграциюегофигуры".
(*23) Попытка развенчать буржуа-предпринимателя, показать его страх перед рабочими была весьма знаменательна для середины 90-х годов, когда русское купечество претендовало на главную роль в государстве, когда "легальные марксисты" призывали "идти на выучку к капитализму", а такие писатели, как Боборыкин, становились "бардами" купцов.
Фигура Квашнина, хоть и не совсем удавшаяся Куприну, выражала тенденции времени. Его образ подготавливал в какой-то мере путь к созданию колоритного характера Якова Маякина в романе "Фома Гордеев", который появился через три года после купринского "Молоха". Речь Квашнина на пикнике о могуществе буржуазии явно перекликается с речью Якова Маякина, произнесенной на пароходеКононова. Толькопоследняязвучитярчеиубедительнее.
В повести "Молох" из "хозяев" наиболее интересен инженер-бельгиец Андреа, фигура, хотя и эпизодическая, но нарисованная гораздо глубже и ярче, нежели Квашнин и Свежевский. Не прибегаяк гротескуи плакату, Куприн вобразеАндреа запечатлел наряду с хищнической хваткой черты усталости, надломленности и внутренней ущербности новоявленных господ. "Безупречно сдержанный,
трудолюбивый, талантливый человек", соединявший в себе большой ум ученого и сильную волю авантюриста, инженер Андреа оказывается в то же время духовно сломленным, закоренелым алкоголиком, каждый вечер напивающимся "в совершенномодиночестведопотерисознания".
Социально прогрессивное значение повести ярче всего сказалось в изображении тех сил, которые противостоят лагерю Квашнина, -рабочих и демократически мыслящих интеллигентов.
Прямым антагонистом Квашнина и всего буржуазно-мещанского клана выступает инженер правдоискатель Андрей Ильич Бобров -центральный герой повести. Вего уста Куприн вложил самые резкие монологи, обличающие как мещанство, так и капиталистический "прогресс". Именно ему принадлежит сравнение капитализма с ассирийскими богамиМолохомиДагоном, требовавшимичеловеческих жертв.
(*24) Но сам Бобров -не герой, не борец, не деятель, а человек с больными нервами, нерешительный и безвольный. Подобный тип интеллигентаправдоискателя не был открытием Куприна. Рефлектирующий интеллигент, находящийся "между молотом и наковальней", был довольно традиционным персонажем в литературе второй половины XIX века и особенно конца столетия. Создаваяподобныйобраз, КупринопиралсянаопытГаршинаиЧехова.
Остроболезненное, неврастеническое состояние Боброва, человека, "с которого заживо содрали кожу", роднит его с гаршинскими героями "больной совести" ("Четыре дня", "Трус", "Происшествие", "Художники") ис "человеком гаршинской закваски" у Чехова ("Припадок"). Социально острые, гневные монологи Боброва, направленные против капиталистического Молоха, несут в себе обличительные интонации гневной публицистики Л. Толстого ("Письма о голоде", "О переписи в Москве", "Так что же нам делать?"). Наконец, авторская трактовка образа, критика рефлектирующего интеллигента -его размагниченности, безволия, неспособности к активному, практически целеустремленному деянию роднит Куприна с Чеховым, наиболее ярко запечатлевшим растерянность интеллигенции 1880-1890-х годов ("Скучнаяистория", "Леший", "Палата№ 6" идр.).
В то же время в обрисовке Боброва уже проявляется своеобразие Купринаписателя. Тип, подобный Боброву, надолго станет одним из главных героев его прозы ("Болото", "Поединок", "Река жизни"). Рисуя безвольных, сломленных, но честных и чутких героев, Куприн ратовал за самостоятельную личность, свободную, жизнедеятельную, способнуюсопротивлятьсяобстоятельствам.
Правда, в повести "Молох" центральная тема -тема простого человека, осознающего ценность своей личности, своего человеческого достоинства -звучит еще подспудно, негативно. Она проявляется лишь в авторском взгляде, неприемлющем ни морали господ, ни морали рабов, ни растерянности интеллигента, способного глубоко чувствовать, но не действовать. Да и сам голос автора звучит еще приглушенно. Видимо, робость молодого писателя, недавно начавшего (*25) печататься на страницах столичного журнала, помешала ему до конца проявить себя. Вот почему, думается, он так легко согласился с требованием Н. К. Михайловскогого -редактора "Русского богатства" и известного лидера народников -переделать 11-ю главу, в которой поначалу был изображен бунт рабочих ивзрывпаровогокотлаБобровым.
К сожалению, до нас не дошла первая редакция "Молоха", и мы можем судить о первоначальном характере последней главы лишь по письму Куприна к Михайловскому. "У меня есть черновая "Молоха",-писал Куприн, -и я поней могу переделать 11-ю главу... Я сделаю так (об этом я и раньше думал): слова десятника, кончающие 10-ю главу, -о бунте, вспыхнувшем на заводе, -я оставлю. Затем, предоставив Боброва своим размышлениям, я подведуего к паровым котлам. Здесь Молох у него отождествляется с Квашниным... Заключительные строки я оставлю те же, что и раньше, только доктор, который произнесет слово "Молох", будет совершенно здоров. О бунте ни слова. Он будет только чувствоваться. Хорошо ли это?" В приписке Куприн выражал сомнение по поводу еще одного замечания Михайловского: "Я не знаю: может быть, Вы находите взрыв котла (умышленный) мелодраматическим эффектом? Но мне рассказывали о совершенно аналогичном случае"16.
Из приведенного письма явствует, что в первой редакции писатель более подробно изображал бунт рабочих и приводил Боброва к активному действию -
умышленному взрыву котла. Подобный финал книги яснее выражал купринскую мысль о необходимости активного сопротивления деспотизму и насилию. Такую догадку подтверждает аллегорический рассказ "Собачье счастье", опубликованный в сентябре 1896 года, как раз в порузавершения "Молоха", где Куприн заявлял, что счастье человека -в его собственных руках, в его активном сопротивлении насилию.
Переработанный под влиянием Михайловского, "Молох" несколько утратил цельность авторской мысли. Так, рабочиевповести даны, по (*26) преимуществу, в восприятии Боброва, склонного к преувеличениям и обостренной чувствительности. Они ему кажутся смиренно-покорными, непомерно выносливыми, страдающими жертвами. Сам же Куприн видел в рабочих не только "смиренных воинов, выходившие ежедневно на привычный подвиг смирения и отваги". В повести есть отдельные детали и эпизоды, хотя и мельком, но подчеркивающие героизм, силу и ловкость, меткость суждений простого человека. Однако эта линия осталась недостаточно проясненной, да и социальная острота проблематики не обрела еще самобытной художественной формы. Лежащая в основе повести идея всевластного Молоха-капитализма, уродующего человеческие жизни, злободневная и гуманная сама по себе, была далеко не новой. Немало страниц посвящено ей в русской литературе -в творчестве Некрасова, Решетникова, Салтыкова-Щедрина, Глеба Успенского и Мамина-Сибиряка. Не достиг писатель необходимого единства и в интонационно-стилевой манере. В повести проскальзывают то ноты Л. Толстого с его яростным отрицанием буржуазной цивилизации, то гоголевско-щедринские интонации в обличении мещанства и буржуазных дельцов, то гаршинские краски в создании образа страдающего интеллигента. В разных стилевых планах даны центральные фигуры - Бобров и Квашнин. Если Бобров подан "изнутри", углубленно психологически, то Квашнин -фигура гротескная, плакатно сатирическая. А потому их конфликт в повести не имеет того эмоционального накала, который отличает столкновение ФомыГордееваиМаякинауГорького.
Образы Боброва и Квашнина, созданные в разном ключе, лишили весомости и любовный сюжет повести. Взаимоотношения Боброва, Нины Зиненко и Квашнина оказываются плохо разыгранной мелодрамой. Кроме того, ненавистные Боброву
люди слишком пошлы, негативны, легковесны, чтобы вызывать ненависть, отвращение и негодование. Их моральная, психологическая невесомость снижает, делает недостаточно глубокими, а потомумелодраматичными, переживания самого Боброва.
Таким образом, элементы мелодраматизма, характерные для ранних рассказов Куприна, не исчезли и (*27) в "Молохе" -его наиболее масштабной книге 90-х годов. Непроясненность идеала, нечеткость авторской цели помешали Куприну подняться над традиционным решением темы, сюжета и образов. "Молох" во многом остался традиционным и неровным произведением, на что обратили вниманиеещесовременники.
Чтобы осветить тему разрушающего влияния капитала на человеческие судьбы поновому, надо было возвыситься до того понимания современных противоречий, до которого возвысился Горький в "Фоме Гордееве". Куприну, и по объему его жизненного и политического опыта и по характеру дарования, это казалось не под силу.
И все-таки повесть "Молох" не была ординарным событием в творчестве Куприна. Пусть неясно, смутно, но в "Молохе" уже намечалась купринская позиция -взгляд здорового человека, трезво взирающего на мир и чувствующего, что по-старому жить нельзя, что надо искать какие-то новые пути и новые идеалы. Поисками цельной личности, поисками новых нравственных ценностей будет отмечено все дальнейшеетворчествоКуприна.
По окончании "Молоха" Куприн не становится еще профессиональным литератором, а снова окунается в гущу жизни, ищет новых впечатлений, новых героев, постепеннообретаясвойидеал, своесоциально-этическоекредо.
Полесский цикл, созданный через два года после "Молоха", явился завершающим этапом творческих исканий молодого писателя. Пора ученичества кончилась. Повесть "Олеся" сталапервымсамобытнымтворениемКуприна.
ПОЛЕССКИЙЦИКЛ. "ЛЕСНАЯГЛУШЬ". "ОЛЕСЯ"
От суматохи и шума городской жизни, от чудовища Молоха, пожирающего человека, Куприн нередко искал исцеления на просторах вольной, еще не тронутой цивилизацией, природы.
Весна 1897 года, проведенная в Волынской губернии, в лесах и, болотах Полесья, беседы с рыболова(*28) ми и охотниками, а затем зима и весна 1898 года-в Рязанской губернии, отмеченные страстным увлечением охотой, -по-своему вдохновили писателя, навсегда привязав его к неброской красоте родных лесов и полей.
Всегда мечтавший о ничем не скованной свободе и красоте человека, Куприн чуть ли не впервые открыл для себя проблески истинной поэтичности в простых людях Полесья. Встречи с полесскими жителями, природа и люди глухих лесничеств - Зарайска, Звенигорода и Курши, где Куприн с перерывами бывал и работал до 1901 года, стали той живительной силой, которая способствовала расцвету купринского таланта. Сам писатель с благодарностью вспоминал о времени, проведенном в этих лесничествах: "Там я впитал в себя самые мощные, самые благородные, самые широкие, самые плодотворные впечатления. Да там же я и учился русскому языку ипейзажу"17.
Первой данью благодарности стал незавершенный "Полесский цикл" -"Лесная глушь", "Олеся", "На глухарей", "Оборотень". Тем же дыханием овеян и более позднийрассказ "Болото".
"Лесная глушь" и "Олеся" наряду с военными рассказами принадлежат к лучшим произведениям Куприна 90-х годов. И это не случайно. В них сильно, хоть иногда и подспудно, начала звучать мысль о взаимоотношении интеллигенции и народа, о поведении и судьбе миллионов, тех миллионов замученных Хлебниковых, о которых вовесьголосскажетавторв "Поединке".
Повесть "Лесная глушь", насыщенная собственными наблюдениями, не свободна еще от литературной зависимости в подаче материала. По прочтении, первых же страниц вспоминаются знаменитые "Записки охотника" Тургенева, его рассказ
"Хорь и Калиныч". Куприн идет явно по тургеневским следам, противопоставляя два характера -сотского Кирилла и простого крестьянина Талимона. Так же традиционно он вводит длинные описания охоты, поверий, сказаний и легенд. И все-таки писатель обретает в (*29) "Лесной глуши" ту свободу повествования, ту человечность и беспристрастную объективность в изображении народа, которая долго будет противостоять как народнической, так и более поздней - неонароднической -идеализациикрестьянстваистарины.
"Олеся" -перваяпоистинеоригинальнаяповесть художника, написаннаясмело, посвоему. "Олесю" и более поздний рассказ "Река жизни" (1906) Куприн относил к своимлучшимпроизведениям. "Здесьжизнь, свежесть, -говорилписатель, -борьба со старым, отжившим, порывы к новому, лучшему. В этих двух рассказах больше, чемвдругихмоих рассказах, моей души"18.
И пусть Чехов и Бунин, с их требованием сурового реализма, не оценили "Олесю" (по словам Куприна, Чехов назвал "Олесю" "наивной романтикой" и на время поколебал отношение самого автора к повести, которую тот не включил в сборник рассказов 1902 года), ни одно юношеское сердце не останется равнодушным к этой весенне радостной, чуть сказочной, но невыдуманной повести "о нежной, великодушнойлюбви".
Да и не так проста "Олеся", как кажется на первый взгляд. Есть в ней то неувядаемое дыхание поэзии, то богатство самой жизни, которое остается многосмысленнымпривсей видимойясности.
"Олеся" -одно из самых вдохновенных повествовании Куприна о любви, человеке и жизни. Здесь мир интимных чувств и красота природы сочетаются с бытовыми картинами деревенского захолустья, романтика "настоящей любви -с жестокими нравам" перебродских крестьян. Куприн впервые так полно и многоцветно захватываетжизнь, заставляяеебезыскусноповорачиватьсяразнымигранями.
Писатель вводит нас в обстановку сурового деревенского быта с нищетой, невежеством, взятками, дикостью, пьянством. С легкой иронией он повествует о том, как разрушаются наивные попытки городского человека войти в общение с
крестьянами и "местной интеллигенцией". В сценах лечения крестьян и (*30) обучения грамоте полесовщика Ярмолы раскрываются непредвиденные психологические барьеры во взаимоотношениях интеллигента с народом, на которыенеразещебудетобращатьвниманиеКуприн.
Этому миру зла и невежества художник противопоставляет иной мир -истинной гармонии и красоты, выписанный столь же реально и полнокровно. Более того, именно светлая атмосфера большой настоящей любви одухотворяет повесть, заражая порывами "к новому, лучшему". "Любовь это -самое яркое и наиболее понятное воспроизведение моего Я. Не в силе, не в ловкости, не в уме, не в таланте... не в творчестве выражается индивидуальность. Но в любви", -так, явно преувеличивая, писалКупринсвоемудругуФ. Батюшкову19.
В одном писатель оказывался прав: в любви проявляется весь человек, его характер, мировосприятие, строй чувств. В книгах великих русских писателей любовь неотделима от ритма эпохи, от дыхания времени. Начиная с Пушкина, художники испытывали характер современника не только социальнополитическими деяниями, но и сферой его личных чувств Подлинным героем становился не только человек -борец, деятель, мыслитель, но и человек больших чувств, способный глубоко переживать, вдохновенно любить. Куприн в "Олесе" продолжает гуманистическую линию русской литературы. Он проверяет современногочеловека -интеллигентаконцавека -изнутри, высшей мерой.
Повесть построена на сопоставлении двух героев, двух натур, двух мироотношений. С одной стороны,-образованный интеллигент, представитель городской культуры, довольно гуманный Иван Тимофеевич, с другой -Олеся - "дитя природы", человек не подвергшийся влиянию городской цивилизации. Соотношение натур говорит само за себя. По сравнению с Иваном Тимофеевичем, человеком доброго, но слабого, "ленивого" сердца, Олеся возвышается (*31) благородством, цельностью, гордойуверенностьювсвоейсиле.
Если во взаимоотношениях с Ярмолой и деревенским людом Иван Тимофеевич выглядит смелым, гуманным и благородным, то в общении с Олесей выступают и негативные стороны его личности. Его чувства оказываются робкими, движения
души -скованными, непоследовательными. "Боязливое ожидание", "подленькое опасение", нерешительность героя оттеняют богатство души, смелость и свободу Олеси.
Известно, как много усилий тратили великие художники, создавая образ "положительно-прекрасного человека", говоря словами Достоевского. В этом смысле Олеся -счастливое исключение. Свободно, без особых ухищрений, рисует Куприн облик полесской красавицы, заставляя нас следить за богатством оттенков ее духовного мира, всегда самобытного, искреннего и глубокого. Мало найдется книг в русской и мировой литературе, где бы возникал столь земной и поэтический образ девушки, живущей в ладу с природой и своими чувствами. Олеся - художественноеоткрытиеКуприна.
Верный художнический инстинкт помог писателю раскрыть красоту человеческой личности, щедро одаренной природой. Наивность и властность, женственность и гордую независимость, "гибкий, подвижной ум", "первобытное и яркое воображение", трогательную смелость, деликатность и врожденный такт, причастность к сокровенным тайнам природы и душевную щедрость -эти качества выделяет писатель, рисуя обаятельный облик Олеси, цельной, самобытной, свободной натуры, которая редким самоцветом блеснула в окружающей тьме и невежестве.
Выявляя оригинальность, талантливость Олеси, Куприн прикоснулся к тем таинственным явлениям человеческой психики, которые разгадываются наукой по сей день. Он говорит о нераспознанных силах интуиции, предчувствии, о мудрости тысячелетнего опыта. Реалистически осмысляя "колдовские" чары Олеси, писатель высказал справедливое убеждение, что Олесе были доступны те бессознательные, инстинктивные, туманные, добытые случайным опытом, странные знания, которые, опередив точную науку на (*32) целые столетия, живут, перемешавшись со смешными и дикими поверьями, в темной, замкнутой народной массе, передаваяськаквеличайшаятайнаизпоколениявпоколение".
В повести впервые столь полновесно выражена заветная мысль Куприна: человек может быть прекрасным, если он будет развивать, а не губить дарованные ему природойтелесные, духовныеиинтеллектуальныеспособности.
Впоследствии Куприн скажет, что только с торжеством свободы будет счастлив человек в любви. В "Олесе" писатель приоткрыл это возможное счастье свободной, ничем не скованной и ничем не омраченной любви. По сути, расцвет любви и человеческойличностисоставляетпоэтическоеядроповести.
С удивительным чувством такта заставляет Куприн пережить нас и тревожный период зарождения любви, "полный смутных, томительно грустных ощущений", и ее самые счастливые секунды "чистого, полного, всепоглощающего восторга", и долгие радостные встречи влюбленных в дремучем сосновом лесу. Мир весенней ликующей природы -таинственной и прекрасной -сливается в повести с не менее прекраснымразливомчеловеческих чувств.
"Почти целый месяц продолжалась наивная очаровательная сказка нашей любви, и до сих пор вместе с прекрасным обликом Олеси живут с неувядающей силой в моей душе эти пылающие вечерние зори, эти росистые, благоухающие ландышами и медом утра, полные бодрой свежести и звонкого птичьего гама, эти жаркие, томные, ленивые июньские дни... Я, как языческий бог или как молодое, сильное животное, наслаждался светом, теплом, сознательной радостью жизни и спокойной, здоровой, чувственной любовью", -в этих проникновенных словах звучит тот же гимн "живой жизни", которая всегда восхищала Куприна у Л. Толстого, особенновегопленительнойповести "Казаки".
Светлая, сказочная атмосфера повести не меркнет даже после трагической развязки. Отходят на второй план пересуды и сплетни, гнусные преследования приказчика, стушевывается дикая расправа перебродских баб над Олесей после посещения ею церкви. Над (*33) всем ничтожным, мелким и злым одерживает победу настоящая, большая земная любовь, о которой вспоминают без горечи - "легко и радостно". Характерен завершающий штрих повести: нитка красных бус на углу оконной рамы среди грязного беспорядка спешно покинутой "избушки на курьих ножках". Эта деталь придает композиционную и смысловую завершенность
Апофеозом торжествующей любви и полнокровной радостной жизни стала повесть. Куприн восхитил нас Олесей. Но тайны формирования ее личности, неведомые художнику, остались неведомыми и для нас. Дело ведь не только в том, что Олеся испытала благотворное влияние природы. Тысячи крестьян, живших в томжеПолесье, оказались, однако, впленукосностиитемноты.
Тем не менее поэтический идеал, воплотившийся в образе полесской дикарки, долгие годы будет одухотворять творчество художника, заставляя вновь и вновь размышлятьопутяхформированияполноценнойличности.
Ссылки 13 См. главы, посвященные повести "Молох" в след. книгах: В. Афанасьев. А. И. Куприн. М., ГИХЛ, 1960; А. Волков. Творчество А. И. Куприна. М., "Советский писатель", 1962; Ф. Кулешов. ТворческийпутьА. И. Куприна.
14 М. Горький. Собр. соч. в 30-титомах, т. 23. М., Гослитиздат, 1953, стр. 316.
15 А. И. Куприн. Собр. соч. в 9-ти томах, т. 2. М., "Правда", 1964, стр. 8. В дальнейшемцитируетсяэтоиздание.
16 РукописныйотделИРЛИ, ф. 266, оп. 3, ед. хр. 311, л. 1, 2.
17 См.: Ф. Кулешов, стр. 161.
18 См.: Б. Кисилев. РассказыоКуприне. М., "Советскийписатель", 1964, стр. 175.
19 Куприн -Батюшкову. 1906, июнь.-Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 20, 15.125/ХС61, л. 28, 28 об. Письма Купринак Ф. Д. Батюшковуза1906-1908 годыопубликованыв литературно-художественномсборнике "Север", 1963, стр. 152-153.
(*34) Глававторая
ПОРАРАСЦВЕТА (1900-1911)
"ВБОЛОТЕУМИРАЕТЧЕЛОВЕК, НУЖНОВОСКРЕСИТЬЧЕЛОВЕКА" "Олеся" знаменовала рубеж в творчестве Куприна. По инерции он еще продолжал свои скитания и смены профессии. Но окрепший талант брал свое. К началунового века Куприн окончательно входит в большую литературу. Рассказы писателя начинают все чаще появляться в столичных журналах. Да и сам писатель от бездомного кочевья переходит к оседломуобразужизни. В 90 годуон поселяется в Петербурге, начинает заведовать беллетристическим отделом "Журнала для всех". Через год его женой становится Мария Карловна, приемная дочь А. А. Давыдовой, издательницы журнала "Мир божий". После смерти матери Мария Карловна продолжает издание журнала, Куприн активно сотрудничает в нем, выполняя большуюредакционнуюработувплотьдо 904 года.
Расширяются литературные связи писателя, растет круг литературных друзей. В 1898 году в Одессе происходит встреча Куприна с Буниным, надолго запомнившаяся обоим писателям, всегда высоко ценившим талант друг друга. Весной 1901 года Куприн знакомится с Чеховым, а затем подолгу гостит у него в Ялте, переписывается с ним, делится впечатлениями, просит совета по литературным и житейским делам. Чехов становится для Куприна старшим другом и "учителемжизни".
Начиная с 1901 года, приезжая в Москву, Куприн посещает знаменитые телешовские "среды", объединявшиедемократическинастроенныхписателей.
(*35) Литературный кружок "Среда" возник в 1898 году, он вырос из товарищеских писательских встреч на квартире у Н. Д. Телешова, где сперва собирались по средам лишь его близкие друзья -поэт И. А. Белоусов, братья Юлий и Иван Бунины, В. А. Гиляровский. Затем кружок значительно разросся. Посетителями "сред" стали Горький, Вересаев, Серафимович, Андреев, Найденов, Скиталец и др. На телешовские "среды" приходили не только молодые писатели, но и литераторы старшего поколения: Чехов, Короленко, Боборыкин, Златовратский, МаминСибиряк, а также художники, артисты, композиторы. Здесь читали и обсуждали
новые произведения, спорили об искусстве, литературе и жизни. Писатели "Среды" составили позднее ядро горьковского издательства "Знание". Их первый сборник вышелв1904 году.
Личная встреча Куприна с Горьким произошла в декабре 1902 года. Неутомимый организатор прогрессивных литературных сил, М. Горький высоко отозвался о новых рассказах Куприна и сразу привлек его к сотрудничеству в "Знании". "Дела мои литературные так хороши, что боюсь сглазить, -писал Куприн Чехову по поводуиздания сборника, - "Знание" купило уменя книгурассказов. Не говоря уже об очень хороших, действительно, материальных условиях, -приятно выйти в свет под таким флагом"20. Так недавно малоизвестный, неуверенный в себе, художник оказалсявгущелитературнойиобщественнойжизниэпохи.
Бурные события начала века, революционное предгрозье и первые бои за свободу окрылили многих деятелей культуры, в том числе и Куприна, страстного поборникараскрепощениячеловека.
1901-1911 годы -лучшая пора в жизни и творчестве писателя. Затянувшийся период ученичества кончился. Год от года крепнет его талант, мужает способность "думать по-своему", безбоязненно вглядываться трудные судьбы взбудораженной России, вступать единоборство с царской военщиной, самодержавием, (*36) общественнойилитературнойреакцией, "тихимоподлениемдушичеловеческой".
В1902-1905 годах он пишет значительно меньше, чем в предыдущие годы. Зато в его портфеле уже нет развлекательного чтива, а есть превосходные, серьезные вещи: "В цирке", "На покое", "Болото", "Трус", "Конокрады", "Белый пудель", "Мирное житие", "Корь", "Жидовка", "С улицы", "Памяти Чехова" и, наконец, вершина, его "девятыйвал"-"Поединок", опубликованныйв1905 году.
В предшествующий период Куприн выступал, главным образом, как талантливый наблюдатель, заботливый коллекционер любопытных событий. На страницах его многочисленных произведений мелькали разрозненные эпизоды, отдельные яркие идраматическиесудьбы.
Теперь в центр внимания писателя попадают все более значительные события. Он строже отбирает материал из своих жизненных впечатлений. Отбирает то, что понастоящему злободневно, что отвечает запросам времени, что помогает расшатывать устои рабства, помогает думать о судьбах России, народа и русской культуры. В книгах Куприна начинают постепенно звучать главные социальноэтическиеиполитическиепроблемыэпохи.
Естественно, происходили изменения и в художественной структуре произведений писателя. Он отказывается от внешне занимательной интриги, от развлекательности. Герои его рассказов более крепкими нитями связаны с современностью, с бурным дыханием века. Человеческие характеры становятся более полновесными, выступают во всей сложной социально-психологической обусловленности. Возрастает интеллектуальная глубина раздумий его героев. Герои думают не только о себе, но и о трудных проблемах времени: о революции и свободе, о насилии и рабстве, о взаимоотношении интеллигенции и народа, о путях просвещения личности, отягощенной веками невежества, холопства и покорности. Постепенно писатель обретал и свою стилевую манеру, хотя и в пору успеха он часто жаловался, что ему не хватает времени, чтобы рассказ или повесть "отлежались". "Мне (по дурацкому устройству моего аппарата) необхо(*37) димо, чтобы рассказ улежался у меня в голове 6-7 лет, а меня торопят точно под хлыстом", -писалКупринБатюшковувапреле1909 года21 .
Постоянная торопливость, договорная зависимость объясняют ту неотшлифованность, некоторую неряшливость стиля, которые встречаются даже в лучших произведениях Куприна. Недаром его великие современники -Л. Толстой, Чехов, Горький, Бунин, высоко оценивая талант Куприна, не раз говорили и о недостатках егопрозы.
Чехов, например, отмечал некоторую традиционность купринской манеры письма, грешащей длиннотами и описательностью. Положительноотзываясь орассказе "На покое", Чехов одновременно писал автору: "...героев своих, актеров Вы трактуете по старинке, как трактовались они уже лет сто всеми писавшими о них; ничего нового. Во-вторых, в первой главе Вы заняты описанием "наружностей -опятьтаки по старинке, описанием, без которого можно обойтись. Пять определенно
изображенных наружностей утомляют внимание и в конце концов теряют свою ценность..." 22
Почти о том же говорил Л. Толстой по поводу знаньевского сборника рассказов 1903 года: "В нем много лишнего. Но очень ярко и хороши тон и язык"23. Это лаконичное высказывание Л. Толстого проясняет лучшие черты куприиской прозы. Яркость, незабываемость рассказанного, простой, сочный, колоритный язык и свой тон, чуть ироничный, но удивительно человечный, всегда заражающий читателя порывами "к новому, лучшему", -все это отличало Куприна, делало его по праву писателемчеховскойшколы.
Новыеграни творческой индивидуальности художниканагляднеевсего проявились в рассказе "Болото", совместившем в себе и жгучие вопросы времени, и "порывы к новому, лучшему", и более тонкую манеру письма. "Рассказ весь в настроении", писал Куприн редактору "Русского богатства" Н. К. Михайловскому24, предлагая "Болото" к печати. Однако рассказ (*38)опубликован был в другом журнале ("Мир божий", 1902, №17), ибо по своей антинароднической направленности он не подошелтенденциозному"Русскомубогатству".
"Болото" -остро полемическое произведение, в котором писатель впервые так резко поставил вопрос о русском народе, о крестьянстве. Рассказ построен на столкновении "книжной" мудрости с реальной жизнью, более сложной и противоречивой, неукладывающейсявнароднически-просветительскиеканоны.
Несколько наивный и восторженный студент Сердюков, добровольно помогающий землемеру Жмакину, любит порассуждать о трогательной и прекрасно жизни деревни, где "все освещенодедовскимопытоввсе просто, яснои практично" и куда остается "добавить" лишь просвещение и образование. Народная жизнь, однако, оказывается гораздо сложнее. К ней не так легко применимы, казалось бы, простые рецепты просвещения. Так, когда студент Сердюков познакомился с реальным мужиком, лесником Степаном, вся семья которого больна малярией, его наивная вера в легкий путь избавления человека от несчастий натолкнулась на самые неожиданные препятствие, таящиеся в самой натуре, в самой психике крестьянина, привыкшего к долготерпению и покорности. На все предложения юноши лесник
отвечает ветхозаветной мудростью: "Я так полагаю, Миколай Миколаич, что это все равно, где жить. Уж батюшка, царь небесный, он лучше знает, кому где надлежитжитьичтоделать".
Малярийное болото с его ядовитыми испарениями, тихая покорность лесника, больные дети и вся удручающая обстановка в доме сливаются в одну картину какого-то пещерно-первобытного существования, великолепно оттененную старинной колыбельной песней с ее "наивной, грубой" мелодией. Тем не менее рассказ не оставляет мрачного впечатления, в нем нет пессимизма и отчаяния. Куприн снимает настроение подавленности радостным, мажорным финалом. Картиной восхода солнца, ликующим торжеством света заканчивается рассказ. Настораживает одно: мажорная тональность финала мало оправдана логически. Жизненныепротиворечияосталисьнерешенными.
(*39) Сам писатель не ведал ясных путей их преодоления. Неясность конкретного деяния он восполнял силой эмоционального порыва, романтическим предчувствием неизбежного торжества света над тьмой, солнца над туманом25. Вот почему и в поэтике рассказа сочеталось рельефное описание быта, резкая публицистичность и тонкая импрессионистичность. Рассказ, по справедливому замечанию автора, "весь внастроении", всмене красок, оттенковкак вприроде, так ивпереживаниях главногогероя, восмыслениисовременнойжизни.
Простой, на первый взгляд, рассказ оказывался, по меткому суждению Ник. Ашешова, "гораздо шире своего содержания". "Болота в жизни унас везде и всюду очень много,-писал критик, -и много гибнет там Степанов... И не только хлеб, лекарство и школа, как думает юный студент Сердюков, спасет Степановот гибели вырождения... Здесь нужно нечто большее, пошире, нечто захватывающее жизнь, как кольцом, своей всесторонностью. В болоте умирает человек, нужно воскресить человека. Аэтазадачапотруднееиповажнеехлеба, лекарстваишколы..."26.
"В болоте умирает человек, нужно воскресить человека", -таков гуманистический смысл не только рассказа "Болото", но и других произведений Куприна тех лет. Даже в рассказах, казалось бы, не связанных непосредственно с "злобой дня" ("На покое", "Трус", "Конокрады", "С улицы", "Черный туман"), писатель так рисует
жизнь человека, что перед нами встает картина испорченного и злого мира, не дающеголюдямпроявитьсвоилучшиеспособности.
В названных произведениях речь идет преимущественно о людях отверженных, изуродованных, выброшенных за борт. Тут и отыгравшие свое провинциальные актеры, и исковерканный воспитанием и сре(*40) дой "человек с улицы", и конокрады, и контрабандисты. Это мир отверженных, который недавно еще привлекал Горького, завершившего к тому времени пьесу "На дне". Изображая обездоленных, Куприн бросает упрек просвещенному обществу, современному ему строю жизни, -тот упрек, который понял и объяснил в свое время Боровский как "протест против тупости чувств и мыслей обретшего благополучие и покой мещанина"27.
Ненависть к сытому мещанству, успокоенности и ординарности объединяла многих писателей-знаньевцев -Горького и Серафимовича, Бунина и Куприна, Вересаева и Андреева. Но у каждого из них был свои поворот темы, свой путь борьбысотживающиммиром.
Куприн, например, всю жизнь искал в самом человеке те силы, которые помогли бы ему выстоять, выдержать поединок со злом, нищетой, рабством и невежеством. О чем бы ни рассказывал писатель, о какой бы неудавшейся жизни ни повествовал, он, чуткий художник, всегда умел находить в людях, даже самых заурядных, проблески таланта, человечности и одухотворенности. Потому до сих пор нас волнуют его конокрады, бродяги, спившиеся актеры, нищие и контрабандисты, что в них сквозь лохмотья, фальшь и грубость просвечивают драгоценные человеческиесвойства.
Куприн как-то сказал о призвании литературной критика, что тот, как ювелир, должен повернуть драгоценность к солнцу, чтобы каждая грань заиграл своим светом. Именно так сам писатель поворачивал к нам судьбы и характеры людей, чтобы мы в каждом из них увидели отблеск зачастую нереализованного, но имевшегосядарования.
Много писали о незаурядности, свободолюбии, мужестве таких героев Куприна, как Бузыга ("Конокрады"), бродячие артисты ("Белый пудель") или контрабандист Файбиш ("Трус"). Но не меньшие силы и способности заложены в таких будто бы совсем потерянных и беспутных людях, как старый пьяница (*41) ГришЦирельман ("Трус") или "человек с улицы" ("С улицы"). Гриш Цирельман -трусливый, "пустой", ни к чему не способный человек", -на самом деле обладал редким артистическим даром. А разве не поражает находчивостью, своеобразной талантливостью, психологической проницательностью, меткостью суждений совершенно пропащий человек, "стрелок", пьяница, ночлежник Андрей, так великолепнорассказавшийповестьосвоейпотеряннойжизни?
В рассказе "С улицы" Куприн в письме к Миролюбову от 9 июня 1904 года писал: "Человеком с улицы" я лично очень дорожу и писал его с тщанием, но сам знаю, что на него может быть несколько точек зрения и даже довольно разных"28. Выделила рассказ и современная Куприну критика, отметив, что рассказ является "ипотехникеписьмаипоуверенности тонанаиболеезрелым"29.
Блестяще написанный рассказ привлекает прежде всего стремлением автора воссоздать сложность, запутанность человеческой психики. Есть в поведении главного героя что-то от героев Достоевского, которые мучаются сами и мучают других. Куприн отважился заглянуть в страшные и малопонятные изгибы человеческой души, о которых можно сказать словами героя-повествователя: "нето психология, нетопсихиатрия".
Долгое время внимание некоторых писателей к болезненным и непонятным проявлениям человеческой психики квалифицировалось в нашей критике как ущербность таланта или "идейный срыв". На самом деле пристальный интерес к необычному, порой больномуи извращенномув человеческой натуре был вызван в литературе начала XX века-в творчестве Бунина, Куприна, Вересаева, Андреева - повышенным интересом к психологии отдельной личности, ее внутренним, еще недостаточно проясненным, законам поведения. Знаменательно, что скрытыми стимулами поведения личности тогда интересовались не только писатели, но и ученые. Достаточно сказать, что вели(*42)кий русский физиолог И. П. Павлов свое учение об условных рефлексах связывал как раз с необходимостью глубже понять
"нас самих", с развитием "в нас способности к личному самоуправлению"30. О той же возможности "личного самоуправления" думали многие писатели начала века, вглядываясь в самые сложные инстинкты и подсознательные импульсы поведения людей.
Рассказ Куприна "С улицы" -не просто повествование о жизни неудачника, исковерканного воспитанием и средой. Куприн выясняет внутреннее состояние личности, склонности человека, его затаенные страсти, которые проявляются под влиянием обстоятельств подчас в совсем неожиданных формах. Потому не всегда легко объяснить поступки "человека с улицы", который в одних условиях вдруг обнаруживает подленькую натуру (издевается над любимой женщиной, например), а в противоположной ситуации (убийство купца) неожиданно пробуждается его стыд, совесть, и oн сам отдается в руки правосудия. Писатель обращает наше внимание на сложность природы человека, на странное сочетание в одном лице высоких инизменныхпобуждений.
Не одними черными красками рисует художник характеры ретроградов, националистов, доносчиков и в таких социально-острых рассказах, как "Мирное житие" и "Корь". В "доносчике по призванию" Hаседкине и в купце-националисте Завалишине Куприн отметит порой что-то светлое, незаурядное, позволяющее думать, что их способности, их энергия могли бы в иных условиях получить позитивную направленность. Своих героев писатель большей частью изображает не как прирожденных извергов и негодяев, а как людей заблудившихся, пошедших поневерномупути, исказившихсвоиприродныедарования.
Такой метод изображения человека был созвучен наступающей революционной эпохе, призванной раскрепостить и облагородить всех людей. Желание видеть жизнь и человека прекрасными, свободными от (*43) пошлости и холопства сближалописателясГорькимиЧеховым.
Ранняя смерть Чехова потрясла, осиротила многих людей России. Скорбь усугублялась тем, что в печати стали появляться пошленькие статьи и воспоминания, искажавшиеистинныйобликписателя.
В противовес "пошлости газетных "воспоминаний" возник замысел издать в "Знании" коллективную книгу о Чехове, дабы "показать Чехова без фольги - чистого, ясного, милого, умного"31 . Так появились великолепные очерки Горького, Бунина и Куприна. Три известных писателя, хорошо знавшие Чехова, создали вместе многогранный портрет великого современника. Каждый писал о том, что ему лично было наиболее близко и дорого в писательском и человеческом облике Чехова.
По справедливому замечанию И.Корецкой, в очерке Горького доминирующей "становится тема пошлости, многоликой гидры, преследовавшей Чехова и преследуемой им". "Горький заострял те грани облика Чехова, которые емусамому были тогда особенно близки: беспощадное осуждение существующего, стыд за него, обличениепаразитизма, пассивности, обывательщины"32.
Куприн, наоборот, попытался рассказать о внутреннем мире Чехова, о его "прекрасной, избранной аристократической душе". Как вспоминает жена писателя Куприна-Иорданская, Куприн трижды принимался за воспоминания о Чехове, пока не нашел нужный тон33. Старания увенчались успехом. Очерк Куприна "Памяти Чехова" проникнут единым настроением. В нем видишь живого Чехова - "человека несравненного душевного изящества и красоты", человека "исключительно тонкой, прелестной и чувствительной души, непомерно страдавшей от пошлости, грубости, скуки, (*44) праздности, насилия, дикости -от всего ужаса и темноты современных будней".
Изображая ялтинский дом Чехова, убранство его кабинета, его знаменитые посадки, его встречи с различными людьми -от бродяги до профессора, -Куприн действительно вводит нас в неповторимый мир чеховской жизни, проникнутой мыслью о красоте и благородстве грядущих поколений. Верный своей писательской манере, Куприн строит очерк на тех особенных мелочах, "которые иногдасильнееиинтимнееговорятовнутреннемчеловеке, чемкрупныедела".
Вместе с тем Куприн разрушал представление о Чехове как об аполитичном художнике. Куприн справедливо утверждал, что Чехов "за всем следил пристально
и вдумчиво; он волновался, мучился и болел всем тем, чем болели лучшие русские люди". В доказательство общественной активности художника Куприн впервые обнародовал письмо Чехова в Академию наук с отказом от звания почетного академикавсвязисотменойвыборовМ. Горькоговакадемики.
В бурный 1905 год Куприн еще раз вернулся к творчеству Чехова. В статье "Памяти Чехова" писатель использовал его образы для объяснения кровавых событийрусско-японскойвойныи 9 Января.
К этому времени Куприн закончил "Поединок" -свое лучшее произведение, отмеченное смелостью и оригинальностью, впитавшее в себя и мятежный пафос века, связанныйсименемГорького, ичеховскоезаботливоевниманиекчеловеку.
В1902 году Куприн поделился планом "большой вещи" сперва с женой, а затем с М. Горьким. Горький горячо поддержал намерение Купринаи дажеторопилначать работу. "Пишите же, пишите не откладывая. Такая повесть теперь необходима, - говорил он. -Именно теперь, когда исключенных за беспорядки студентов отдают в солдаты, а во время демонстрации на Казанской площади студентов и (*45) интеллигенцию избивали не только полиция, но под командой офицеров и армейскиечасти..." 34
"Поединок" создавался в 1902-1905 годах. Куприн работал над книгой неровно, в несколько приемов, надолго оставляя и даже уничтожая написанное, вновь возвращаяськтрудномудетищу35.
Появление книги в мае 1905 года, да еще в популярном демократическом издании (в шестом сборнике "Знание") стало знаменательным событием. Выход повести совпал с пробуждением России. Дух свободы реял над страной. "Поединок" был одной из самых шумных литературных сенсаций 1905 года. В накаленной атмосфере полемика вокруг "Поединка" сразу приняла ожесточенный характер. Мнения резко разделились. Восторженно встретила книгу демократическая печать
и революционно настроенная молодежь36. Один из руководителей Севастопольского восстания лейтенант П. П. Шмидт на студенческом вечере в Севастополеосенью1905 годаличновыразилсвоевосхищениеавтору"Поединка".
Но и силы реакции не сдавались. Писателя обвиняли в клевете, в "подновленном нигилизме", в лепете с "чужого голоса". Повели наступление на книгу и критики символистского лагеря. Даже В. Брюсов, выступая тогда под флагом символизма и воюя против реалистической манеры письма, утверждал, что "Поединок" - "новый шаблон по старому шаблону", что "это реализм, дающий вместо живого тела труп"37.
Полувековое испытание подтвердило истинную ценность книги. Единодушно признание: "Поединок" -лучшее произведение Куприна и одна из неповторимых книг русской литературы. Вместе с тем эпохальное звучание повести нуждается ещевдополнительномосмыслении.
(*46) Обычно "Поединок" рассматривается как итог наблюдений Куприна над царской военщиной. Повесть, действительно, построена на материале армейского быта. Как и первые военные рассказы ("Дознание", "Ночная смена", "В походе", "Прапорщик армейский"), она впитала многие личные впечатления писателя от его службы в 46-м Днепровском пехотном полку. Однако, как и "Севастопольские рассказы" Л. Толстого и произведения о войне В. Гаршина, повесть Куприна несводимак "военной" теме. Онаширеиглубжепосвоемусмыслу.
В сонной и скучной жизни затерявшегося в провинциальной глуши пехотного полка писатель уловил "дух времени", запечатлел главные пороки самодержавной России предреволюционной эпохи. Хорошо знавший царскую армию, писатель дал понять, что в среде офицеров и солдат наиболее сильно и концентрированно проявились самые страшные болезни страны: забитость народных масс, доведенных до отчаяния бесправием и нищетой, и развращенность, цинизм, самодурствоверхов.
Сцены кутежей и разврата, сцены муштры, мордобоя, издевательства над солдатами, блестяще написанные "уроки словесности", картины изнурительной
подготовки к смотру надолго остаются в памяти читателя. В этом сила Купринахудожника, сумевшего так ярко нарисовать быт и нравы тех времен. Но есть в "Поединке" то, что не сразу бросается в глаза, что не лежит на поверхности, а требуетболеесосредоточенногочтенияиразмышления.
Следуя зову времени, художник обратился к жизни самых рядовых людей. Внимание к простому, обыкновенному человеку было требованием новой эпохи, которуюВ. И. Ленинметконазвалэпохой "движениясамих масс"38.
От поведения, умонастроения и сознания миллионов зависела судьба России и человечества. Познать душу и психику простого человека, его возможности, его достоинства и недостатки стало насущной задачек демократического искусства. Исследованию жизни миллионов отдали свое перо Л. Толстой и Чехов, (*47) Короленко и Мамин-Сибиряк, М. Горький и Серафимович, Вересаев и Л. Андреев, БуниниКуприн.
В стане символистов возмущались засильем "мелкого человека" в горьковских сборниках "Знание". Но то, что казалось кощунственным символистам, было открытиемизавоеваниемреалистическогоискусстваконца XIX-начала XX века.
Проблема изменения народного бытия и народного самосознания, изменения судеб миллионов -центральная проблема "Поединка". Это и делает книгу Куприна социальноострой, отвечающей запросамвремени.
Буквально на первой странице "Поединка" появляется фигура самого забитого солдата Хлебникова. Немного строк посвящает ему автор. Но Хлебников встает в один ряд с центральным персонажем повести -подпоручиком Ромашовым, не уступая ему по силе и емкости обобщения. В судьбе и облике Хлебникова отразились страдания и унижения многомиллионного русского крестьянства. Куприн заставлял думать о тех простых людях, которые все еще были "обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволоминасилием".
В русской литературе XX века вряд ли найдется фигура, равная Хлебникову, столь смело выдвинутая на авансцену эпического повествования. Рядом с ним можно поставить лишь образ Серого из "Деревни" Бунина, самого нищего мужика Дурновки, судьбакотороготакжесплетенассудьбами главных героевповести.
Выбор Хлебникова одним из центральных персонажей -не просчет, не дань отвлеченному гуманизму39, а, наоборот, -несомненная удача писателя. Вопрос, возникший в сознании Ромашова, "кто же наконец устроит судьбу забитого Хлебникова, накормит, выучит и скажет ему: "Дай мне твою руку, брат", -звучал весьма актуально в канун революции 1905 года. БеседуРомашова с Хлебниковым - этукульминационную сцену повести -высоко оценил М. Горь(*48)кий40, а позднее К. Паустовский, писавший, что она "принадлежит к одной из лучших сцен в русскойлитературе"41 .
Весьма показательно, что в "Поединке" речь шла не просто об улучшении жизни униженных и оскорбленных. Речь шла о пробуждении их самосознания, о пробуждении чувства собственного достоинства в угнетенном человеке. Второй центральной проблемой повести и является проблема личности и перспектив ее развитиявстране, отягощеннойдолгимрабствоминевежеством.
Главное обвинение, выдвинутое писателем против царизма, -это созданная им галерея искалеченных жизней, изуродованных людей, в каждом из которых убит, погребен человек. Долго неудававшийся финал "Поединка", отнявший так много душевных сил Куприна, прекрасно завершил книгу. Бессмысленное убийство Ромашова вылилось в конце концов в бескомпромиссный приговор армии, государству, обществу, гдетаклегкоибесследногиблилюди.
Однако "Поединок" не был простым обвинительным актом. Ни одно подлинное произведение искусства не живет в веках лишь силой "разоблачения" и "обличения". Высота идеалов сообщает искусству непреходящую ценность, одухотворяет книги, делая анализ современности глубинным, действенным и целеустремленным.
Не случайно сегодня, спустя более полувека, когда от самодержавия и царской военщины остались одни воспоминания, повесть по-прежнему волнует читателя, заставляяразмышлятьнетолькоодикихпорядках инравах ушедшего времени.
"Поединок" потому и стал вершинным произведением Куприна, что гневная критика самодержавия и армейской жизни сочеталась в повести с гуманистическими идеалами писателя, с выяснением путей развития личности. Безотрадные, казалось бы, картины "Поединка" овеяны дыханием свободы и красоты, (*49) устремленностью автора в то прекрасное далеко, когда люди будут "подобныбогам".
Без преувеличения можно сказать, что нравственный пафос повести созвучен горьковской поэме "Человек" с ее крылатым девизом: "Хочу, чтоб каждый из людей стал Человеком". На появление поэмы Куприн радостно откликнулся еще в 1904 году. "Если увидите Алексея Максимовича, -писал он Пятницкому, - передайтеемумойпоклоничитательскийвосторгпоповоду"Человека"42.
"Поединок" автор посвятил М. Горькому и после выхода книги писал ему: "...я могу сказать, что все смелое и буйное в моей повести принадлежит Вам. Если бы Вызнали, какмногомуянаучилсяотВасикакяпризнателенВамзаэто"43.
Мысль о воспитании личности в каждом из людей окрыляет "Поединок", лежит в основе авторской позиции, определяя всю структуру повести: расстановку действующих лиц, принципы изображения человеческих характеров, обрисовку и освещениемассовых сцен.
В безоглядной защите рядового человека, в утверждении его прав на свободу мысли, чувств и деяний Куприн шел своим, непроторенным, трудным путем. Он брал самый неблагодарный, самый "испорченный", искалеченный "людской массив" и в нем искал проблески света, неугасшие искры человечности, крупицы загубленных, нереализованныхдарованийиспособностей.
На первый взгляд, персонажи "Поединка", как сукно солдатских шинелей, все на одно лицо. Одни -забитые и подавленные, другие -циничные, жестокие,
развращенные. Писатель не жалел суровых красок в изображении вековой тупости, дикости, пошлости и разнузданности, усугубляемых армейской службой. Однако, не веря во врожденную и неискоренимую испорченность человека, о чем немало твердили в те годы декадентские философы, публицисты и художники, автор "Поединка" извращен(*50) ность нравов, характеров и чувств подает как трагическуюнеизбежность, порожденнуюсоциальнымгнетом.
Куприн не без горечи пишет о том, как ещеслабы и незащищенылюди -их сердце, воля и разум. Отсутствие высокой, разумной цели существования, непросветленность сознания, неустойчивость психики -вот что наряду с социальным гнетом обезличивает людей, делает их злыми, тупыми, равнодушными.
Не раз звучит в "Поединке" мысль о том, что человек до примитивности дико спасается от отчаяния бесцельного и убогого существования. В нескольких словах Куприн дает понять, например, трагедию капитана Сливы, одинокого, огрубевшего, никем не любимого человека, "у которого во всем мире остались только две привязанности: строевая красота своей роты и тихое, уединенное ежедневное пьянство по вечерам..." Капитан Слива -не исключение. "Все, что есть талантливого, способного, -спивается", -говорит Назанский, подводя итоги своим наблюдениям над жизнью армейских офицеров. Карты, вино, кутежи, интрижки, распутство, жестокость, мелкое честолюбие, показное бахвальство и цинизм -вот далеко неполный перечень тех примитивных средств, к которым прибегают люди, чтобы "уйти куда-нибудь, спрятаться от тяжелой и непонятной бессмыслицы военной службы". Постепенно люди теряют человеческий облик, "делаются низменными, трусливыми, злыми, глупымизверюшками".
Так погибает человек в армии. Но пафос Куприна тот же: как бы ни погибал человек, надо воскресить человека. Поэтому мало найдется лиц в "Поединке", лишенных авторского ореола, авторского сочувствия и даже любования нереализованными, но все-таки просвечивающими способностями. Писатель заставляет нас увидеть в забитых солдатах трудолюбивых крестьян со здоровым умом и способностью "наблюдать и обдумывать простые и ясные явления деревенскогообихода..."
Художник всматривается в самые глубины человеческой натуры и подмечает в людях те драгоценные черточки, которые предстоит еще взрастить, очеловечить, очиститьотнакипидурных наслоений.
(*51) Эту особенность художественного метода Куприна чутко отметил Ф. Батюшков: "Реалист по письму, он и изображает людей в реальных очертаниях, в чередовании света и теней, настаивая на том, что нет ни абсолютно хороших, ни абсолютно дурных людей, что самые разнообразные свойства умещаются в одном и томжечеловеке, и что жизнь станетпрекрасной, когдачеловекбудетсвободенот всяких предрассудков и предубеждений, будет сильным и независимым, научится подчинятьсебеусловия жизни, станетсамсоздаватьсвойбыт"44.
Почти все персонажи "Поединка" нарисованы таким образом. Куприн видит забитость, жестокость, пошлость, духовное убожество героев и вместе с тем высветляет в каждом что-то свое, индивидуальное, драгоценное, противостоящее всеобщейобезличенностииказенщине. Жизнерадостностью, чуткостьюотличается Веткин. Душевной щедростью, добротой, направленной, к сожалению, больше на зверей, чем на людей, привлекает Рафальский. И даже наиболее жестокий БекАгамалов выглядит иногда красивым человеком: он безупречно владеет своим телом, с блеском гарцует на коне, играет своей силой и ловкостью. Ярким своеобразием характеров отмечены и такие герои, как поручик Лбов, полковник Шульгович, капитан Стельковский, корпусной командир, не говоря уже о главных персонажах -ШурочкеНиколаевой, РомашовеиНазанском.
На "чередовании света и теней" построены не только человеческие характеры. Вся композиция, структура глав, изображение армейских порядков и массовых сцен также пронизаны контрастным соотношением грязи, цинизма, невежества, удушающей пошлости и порабощения личности с проблесками добра, чистоты, высоких помыслов. Убедительным примером тому могут служить 2, 5, 15, 16, 18 и 19-я главы, где сквозь все более сгущающийся мрак, отчаяние и низость неожиданно блеснет высокое и прекрасное, подобно мгновенному сверканию молниинагрозовомнебе.
(*52) Так, во время подготовки к смотру (15-я глава) на фоне всеобщего безобразного, нечеловеческого отношения к солдатам (мордобои, трепка нервов, изнурительно бестолковая муштра) каким-то на удивление ясным и светлым исключением выглядит 5-я рота капитана Стельковского. "Того, чего достигали в других ротах посредством битья, наказании, оранья и суматохи в неделю, он спокойно добивался в один день",-говорит Куприн о капитане Стельковском, которого солдаты "любили воистину: пример, может быть, единственный во всей русскойармии".
Глава 18-я, повествующая об эпидемии "повального, безобразного кутежа", об угарном пьянстве и дебоше в собрании, на вокзале и у Шлейферши, внезапно завершается очистительной бурей. Неожиданно смелым и сильным встает Ромашов, а буйный и дикий Бек-Агамалов оказывается столь же неожиданно тонким и деликатным. Удивительный художественный такт и меру соблюдает Куприн, выявляя человеческое в людях. Резкие и беспощадные краски, многочисленные суровые детали косного быта сменяются импрессионистически тонкой, размытой акварелью. Нарисовав, например, с неприкрытой правдивостью разгул "стихийного, припадочного" мятежа, писатель выводит нас из угарного притона Шлейферши на "чистый, нежный воздух майской ночи". И в лад с весенней ночью встают очистившиеся от скверны взаимоотношения Ромашова и Бек-Агамалова, о которых упомянуто предельно скупо: "...когда они уже сидели рядом... Бек-Агамалов ощупью нашел его руку и крепко, больно и долго жал ее. Большемеждуниминичегонебылосказано".
Кульминацией неприглядных, отвратительных армейских нравов становится 19-я глава. Не случайно именно здесь появляется образ "мертвецкой", где два обезумевших человека пьют "под стук телеги", "под свет луны", под вой собаки, где все окрашено "нестерпимым ужасом смерти и сумасшествия". Но даже в этот момент предельного мрака и "пьяного безумия" Куприн заставляет звучать "гармонично-печальные звуки церковного напева". Не все, видно, погибло влюдях, если они способныещевдохновиться музыкой, способныпередать и почувствовать гармонию (*53) звуков. Надо было обладать поистине неиссякаемым доверием к человеку, чтобы сквозь пьяный угар и одичание передать одухотворяющую и очищающуюсилуискусства.
Мало найдется сцен в русской литературе, где бы так тонко сочеталось самое низменное и высокое, "...и вот в загаженной, заплеванной, прокуренной столовой понеслись чистыеясныеаккордыпанихидыИоаннаДамаскина, проникнутыетакой горячей, такой чувственной печалью, такой страстной тоской по уходящей жизни..." Уже в одной этой фразе выявляется художественное видение писателя: умениезаметитьпрекрасноесредигрязи, мракаиневежества.
Та же позиция художника диктовала и выбор центральных персонажей. Куприн выдвигает на первый план повести тех, которые не успокоились, не смирились, а сохранили активность, волевую устремленность, способность противостоять застойному быту и пошлости. Именно эти качества возвышают над окружающей средойШурочкуНиколаеву, РомашоваиНазанского.
При всей эгоистичности и мелкости натуры Шурочка Николаева привлекает силой воли, целеустремленностью, настойчивостью восуществлении намеченных планов. Может быть, потомутак и тянетсяк ней Ромашов, потомулюбил ее Назанский, что в ней есть то здоровое, жизнедеятельное и волевое начало, которого так не хватало обоимдрузьям.
Естественно, Куприн не оправдывает героиню и не сочувствует тем конкретным целям, во имя которых Шурочка предает Ромашова. Эгоистически самолюбивые натуры никогда не вызывали симпатии писателя. Но Куприн всегда по крупицам собирал и эстетически возвышал те качества, которые были необходимы русскому человеку. Любое проявление мужества, непримиренности, страстной целеустремленности -все, что пробуждало и укрепляло активность и самостоятельностьличности, -привлекалописателя, заставлялобратьсязаперо.
Куприн, как и Чехов, хорошо понимал, какие огромные усилия потребуются от личности для освобождения от укоренившихся рабских привычек, рабской психологиииманерымышления.
(*54) Недаром именно Ромашов стал центральным лицом "Поединка" и любимым героем Куприна. Ничем не примечательный, обыкновенный молодой человек,
искалеченный к томужеказеннымобразованиеми беспорядочнымчтениемплохих романов, Ромашов сохраняет в себе ту первозданную чистоту натуры, которая сперва инстинктивно, а затем с помощью проснувшегося разума заставляет юношу выйти на поединок с рабством, пошлостью и самодержавными устоями. Вот почемуКупринмогсказатьоРомашове: "Онмойдвойник".
Самое главное, что выделяет Ромашова из всех героев повести,-его незастылость, незакоренелость, способность к саморазвитию, к дальнейшему формированию и росту. Слабость и рыхлость натуры Ромашова в конце концов оборачиваются сильнойстороной, ибоизнего, оказывается, ещеможновылепитьчеловека.
На примере Ромашова Куприн, по существу, решал вопрос о судьбах, призвании, жизненном долге сотен и тысяч молодых людей России. Многое из пережитого, перечувствованного и передуманного Ромашовым было характерно для юности тех лет. Романтическая восторженность, наивно-книжное восприятие мира, шаблонность мысли, болезненное самолюбие, честолюбивые мечты и почти детская отрешенность от суровой прозы бытия -вот тот багаж, с которым вступала вжизньнемалаячастьмолодежи.
Неподготовленные к самостоятельной деятельности, напичканные с детства уродливыми представлениями, "что самое главное в жизни -это служить и быть сытым и хорошо одетым", юноши либо погибали под гнетом обстоятельств, либо с великими муками заново учились жить, освобождаясь от рабской психологии, обретаяпостепенночувствособственногодостоинства.
В трудном процессе "созревания души" Ромашова Куприн немало внимания уделяет именно пробуждению его личности. Писателя не пугает излишняя сосредоточенность героя на своем "я", ибо через сознание своей личности он придет к уважению и даже защите других людей, забитых Хлебниковых. Так проблемыличности, гуманизмаидемократизмасливаютсяуКупринавоедино.
(*55) Более того, следя за ростом, движением сознания Ромашова, писатель поэтизирует могущество человеческой мысли. Проснувшаяся мысль вывела Ромашова из тупика однообразия. "Раньше он не смел и подозревать, -замечает
Куприн, -какие радости, какая мощь и какой глубокий интерес скрываются втакой простой, обыкновеннойвещи, какчеловеческаямысль".
Из романтически настроенного, мечтательного юноши Ромашов превращается на глазах читателя человека, в думающего, самостоятельно размышляющего над главными вопросами времени -о судьбе Хлебниковых, о долге интеллигенции, о пагубности существующих порядков и нравов, о призвании и назначении человека. Куприн приводит своего героя к постижению истинных ценностей жизни: "И все ясней и ясней становилась для него мысль, что существуют только три гордых призваниячеловека: наука, искусствоисвободныйфизический труд".
Но заставив прозреть Ромашова, художник ненашел тех конкретных путей, какими юноша мог бы двигаться дальше и осуществить найденный идеал. Разведка будущего только начиналась. И как ни мучился Куприн, работая над финалом книги, другогоубедительногоконцаонненашел45.
Духовные искания и размышления Ромашова дополнены в повести философскими монологами Назанского. Ромашову, едва научившемуся мыслить, было еще не под силу столь страстно и вдохновенно думать о настоящем и будущем. Назанский - натура более темпераментная и талантливая, человек более образованный и неуемный -был нужен Куприну, чтобы публицистически заострить и обнажить главныепроблемыэпохи.
Известно, что сам писатель не был доволен фигурой Назанского. В беседе с журналистом В. Регининым он заметил: "...некоторые мои любимые мысли в устах героев романа звучат, как граммофон (эта (*56) ошибка была сделана мной, например, сНазанскимв "Поединке"), иястремлюсьтеперьистребитьэто"46.
Действительно, в социально-философских монологах Назанского отразились взгляды Куприна. Но нельзя рассматривать Назанского лишь как резонера, как рупор писательских идей. Нельзя вырывать его монологи из общей идейнохудожественной системы повести и видеть в них какую-то сложившуюся систему философскихвоззрений, социально-этическуюконцепциюразвитияличности.
В повести все обстоит сложнее. Не случайно Назанский изображен алкоголиком. Безусловно талантливый человек, он не выдержал поединка с жизнью и осудил себя на добровольное одиночество, озаряемое вспышками разума в моменты опьянения. Куприн не делает Назанского теоретиком. Наоборот, писатель часто подчеркивает, что мысль его путается, что он противоречит сам себе, а озарение и просветлениесменяютсяпьянымбредом.
И все-таки именно Назанский произносит наиболее яркие речи. Состояние безумия и бреда позволяло ему безоглядно высказывать наболевшие мысли, резко критиковать сущее, мечтать о свободе человеческого духа. Монологи Назанского придавали "Поединку" эмоционально-публицистическую накаленность, будоражили мысль читателя, звучали призывом к свободе. Недаром именно с чтениемэтихмонологоввыступалКупринвреволюционныедни1905 года.
Противоречивость и крайность суждений Назанского не снижали, а, может быть, даже усугубляли их воздействие на публику. Ведь прямая нравоучительная проповедь в искусстве зачастую отталкивает читателя, оставляет равнодушным, лишая его самостоятельности поиска, радости открытияистины, работысознанияи чувств.
Накаленная атмосфера начала века вообще не терпела однолинейной рассудочной мысли. Она врывалась в книги разбушевавшейся стихией, бескомпромиссной жаждой свободы, воли, простора, света. Даже (*57) отточено академичный Бунин, итотвканун1905 годаписал:
Яждувеселых звуковтопора,
Ждуразрушеньядерзостнойработы,
Могучих рукисмелых голосов!
Яжду, чтобыжизнь, пустьдажевгрубойсиле,
Вновьрасцвелаизпраханамогиле...47
Куприн же с его неукротимым темпераментом отвечал на запросы века еще более дерзостными речами Назанского. Не безошибочность суждения, а раскаленность
мысли, гневное неприятие современности, "духовного чудовища", олицетворяющего всякое насилие ("Кто ни пройдет мимо него, оно его сейчас в морду, сейчас в морду"), и страстная устремленность в будущее -вот что привлекаловречах доморощенногофилософа.
Назанский произносит гимн во имя прекрасного и свободного человека, гимн, который и сегодня способен зажечь сердца. А в канун революции 1905 года, когда в России личность только пробуждалась, апофеоз человека был особенно полезен нации, отравленнойнаследиемкрепостничества.
Пафос защиты личности, которым проникнут "Поединок", наивысшего накала достигает в монологах Назанского. Вместе с тем в речах героя порой слышны отголоски ницшеанства. Проповедь абсолютной свободы человека принимает оттенок анархического индивидуализма. Назанский отвергает христианское милосердие, "любовь к ближнему", идею самопожертвования и произносит, на первый взгляд, кощунственные слова: "...любовь к человечеству выгорела и вычадилась из человеческих сердец. На смену ей идет новая, божественная вера... Это любовь к себе, к своему прекрасному телу, к своему всесильному уму, к бесконечномубогатствусвоих чувств... Вы -царь мира, его гордость и украшение... Делайте, чтохотите. Беритевсе, чтовамнравится".
Может показаться, что Назанский выступает апологетом "сверхчеловека", крайнего индивидуализма.
(*58) Многие исследователи именно так истолковывали речи Назанского, видя в них "ницшеанский аморализм", "культ эгоизма", "упоение собственным "я"48. Но сам писатель предостерегал от такого однолинейного понимания высказывании героя. Обращаясь к Ромашову, Назанский полемически и с издевкой замечал: "...какой-нибудь профессор догматического богословия или классической филологии расставит врозь ноги, разведет руками и скажет, склонив набок голову: "Но ведь это проявление крайнего индивидуализма!" Дело не в страшных словах, мой дорогой мальчик..." В "страшные слова" о любви к самому себе Назанский вкладывает иной смысл, противоположный зоологическому эгоизму. Он справедливо утверждает, что к борьбе с деспотизмом способны только люди с
чувством развитого самоуважения и человеческого достоинства, что только человек, сам ставший личностью, способен к истинномуравноправию, к уважению других людей. Так ноты, казалось бы, ницшеанского индивидуализма оборачиваются вречах Назанского другой -демократической -стороной, призывом к свободной и полновесной жизни для всех. К тому же этот монолог Назанского носит в книге завершающий характер. Он звучит в 21-й, предпоследней главе "Поединка" и не нарушает общего демократического и гуманистического пафоса повести. Наоборот, итоговый разговор Ромашова с Назанским проникнут духом свободолюбия, желанием расковать человеческую волю, ум, чувства, желанием найти устойчивые ценности в противовес изжившей себя христианской мудрости и рационалистически-просветительскойморали.
"Настанет время, и великая вера в свое Я осенит... головы всех людей, и тогда уже не будет ни рабов, ни господ, ни калек, ни жалости, ни пороков, ни злобы, ни зависти. Тогда люди станут богами. И подумайте, как осмелюсь я тогда оскорбить, толкнуть, обмануть человека, в котором я чувствую равного себе, светлого бога? Тогда жизнь будет прекрасна. По всей (*59) земле воздвигнутся легкие, светлые здания, ничто вульгарное, пошлое не оскорбит наших глаз, жизнь станет сладким трудом, свободной наукой, дивной музыкой, веселым, вечным и легким праздником" -вотпафосречиНазанскогои "Поединка" вцелом.
Однако эта высокая мечта о будущем лишена социальной конкретности. Куприн ставил актуальные вопросы о необходимости нового гуманизма, о раскрепощении человеческой личности, о создании свободного общества. Но реальных путей к их осуществлению писатель не видел. Тупик, неразрешенность социально-этических проблем, затронутых в "Поединке", проявляется не только в отдельных высказываниях Назанского, но и во всей структуре повести. Ни в духовных исканиях героев, ни в сюжете книги, ни в авторской позиции -нигде не виден реальный мостик, связывающий настоящее с будущим. Куприн вместе с Назанским и Ромашовым возлагает надежды на развитие человеческого духа. Но кто поможет Хлебникову стать высокоразвитой личностью с чувством собственного достоинства -этот вопрос остается открытым и неясным как героям, так и самому автору"Поединка".
Но болезнь была диагностирована верно. Оставалось искать действенных средств лечения страны и народа. Одним из них было воспитание личности, пробуждение Человека. За это и ратовал Куприн, за это ему были благодарны миллионы читателей.
"Поединок" разошелся огромным по тем временам тиражом. К писателю пришла
21РукописныйотделИРЛИ, ф. 20, 15. 125/ХС61, л. 145 об. 22 А. П. Чехов. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 368-369. 23 Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 74, стр. 102. 24 РукописныйотделИРЛИ, ф. 181, оп. 1, ед. хр. 367, л. 9 об. 25 Кстати сказать, подобные "романтические" концовки были характерны не для
одного Куприна. Их можно было встретить на рубеже двух веков в рассказах Горького и Чехова, Короленко и Бунина. В поэтике финалов своеобразно преломилось настроениепереходноговремени, предчувствиескорых инеизбежных перемен.
26 Ник. Ашешов. Рассказы А. Куприна. - "Вестник и библиотека самообразования", 1903, №17, стр. 747. 27 В. Боровский. Литературнокритическиестатьи. М., Гослитиздат, 1956, стр. 281. 28 Литературныйархив, т. 5. М.-Л., Изд. АНСССР, 1960 29 "Вестниклитературы", 1905, № 8, стр. 167.
30 И. П. Павлов. Полн. собр. соч., т. III, кн. 1. М., Изд. АНСССР, 1951, стр. 345. 31 "Горьковскиечтения, 1958-1959". М., Изд. АНСССР, 1961, стр. 29. 32 И. Корецкая. Горький и Куприн. - "Горьковские чтения, 1964-1965". М., "Наука",
1966, стр. 129. 33 М.К. Куприна-Иорданская. Годы молодости. М., "Художественная литература",
1966, стр.. Дальнейшие ссылки на это издание даются сокращенно: Куприна-Иорданская. 34 Куприна-Иорданская, стр. 127. 35 Подробнее об этапах работы Куприна над "Поединком" см. в книгах: Куприна
Иорданская, стр. 150-155, 203- 221; Ф. Кулешов, стр. 207-223. 36 См. характеристику отзывов современников о "Поединке" в кн.: П. Н. Берков.
Александр Иванович Куприн. М.-Л., Изд. АН СССР, 1956, стр. 60-64; Ф. Кулешов, стр. 280-285. 37 Пентуар (В. Брюсов). О книгах, Сб. "Знание", кн. 6, 1905. - "Весы", 1905, № 5,
стр. 46. 38 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 261. 39 См.: А. Волков. Творчество А. И. Куприна. М., "Советский писатель", 1962, стр.
187. 40 См.: А. И. Куприн. Собр. соч. в 9-титомах, т. 2. М., "Правда", 1964, стр. 454. 41К. Паустовский. Наедине с осенью. Портреты, воспоминания, очерки. М., "Советскийписатель", 1967, стр. 54.
42
А. И. Куприн. Забытые и несобранные произведения. Пензенское областное издательство, 1950, стр. 287.
43 Тамже, стр. 289.
44 Ф. Батюшков. Этюд о Куприне.-Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 20. 15.485/ХСУб 1, л. 11.
45
О заключительной главе "Поединка" литературоведы спорили немало. Убедительные итоги полемики подвела Т. Ошарова в статье "Куприн в работе над финалом "Поединка". - "Русскаялитература", 1966, № 3, стр. 179-185.
47 И. А. Бунин. Собр. соч., т. 1. М., "Художественнаялитеpaтypa", 1965, стр. 193.
48 См.: В. Афанасьев. А. И. Куприн. М., Гослитиздат, 1960, стр. 84; А. Волков. Творчество А. И. Куприна. М., "Советский писатель", 1962, стр. 195; Ф. Кулешов, стр. 240.
ВРЕМЯ РЕВОЛЮЦИИИРЕАКЦИИ.
"ПОЕДИНОКСЖИЗНЬЮ, БОРЬБАЗАПРАВОБЫТЬСВОБОДНЫМ
ЧЕЛОВЕКОМ" Очистительная гроза революции окрылила многих писателей. Труднее оказалось сохранить верность передовым идеалам "в ночь после битвы"49. Мутные (*60) волны реакции захлестнули немало "развязных гениев пера", порождая их "трехмесячныеуспехи"50. Растерянность переживалииписатели-знаньевцы.
Вместе с тем поражение революции, сгустившийся мрак реакции лишь обострили творческую мысль лучших художников, заставив их смелее и глубже думать о судьбах России и народа, о силах свободы, о средствах борьбы с "океаном зла". Именно так развивалось, при всех идейно-эстетических различиях, творчество М.
Горького и Серафимовича, Вересаева и Короленко, Бунина и Куприна, Л. Андреева иБлока.
Куприн не изменил демократическим убеждениям, хотя некоторые его произведения, высказывания и поступки давали иногда повод говорить о влиянии на него литературного распада и общественной реакции. При этом действовали, однако, и другие факторы -сложность и противоречивость самой натуры Куприна, егописательскогопути.
После издания "Поединка" писатель жил напряженно и трудно. Минуты вдохновения сменялись долгим творческим кризисом, упадком. Одни замыслы вытеснялись другими, многое из задуманного оставалось нереализованным. СоциальныетрагедииРоссии дополнялисьличныминеурядицами: разводсМарией Карловной, рождение больного ребенка от второго брака, смерть матери, бесконечные долги, безденежье, неоднократные литературные скандалы, шум репортеров и критиков, падких до всевозможных сенсаций. Даже небывало крепкий организм Куприна не выдержал, надорвался. Жизнелюбивый, сильный и почти никогда не болевший человек стал лечиться от острой неврастении, пошли слухидажеоегосумасшествии.
Подлинным драматизмом проникнуты письма писателя тех лет. Он жалуется на безденежье, притеснение издателей, вынужденную спешку. "Я очень беден теперь и подрабатываю кустарным промыслом,- (*61) писал Куприн Батюшкову 20 апреля 1910 года...-На что мне жить? Яужевсезаложил. Поневолепишу, чтопопалоигде попало. Надоесть?"51
Вполне естественно, что творчество его не могло быть ровным и спокойным. Оно отмеченотойнакаленностьюинервозностью, котораяцарилавстране.
В1905 году, на волне революции, Куприн пишет чрезвычайно мало. Сперва он переживает спад, кризис после завершения "Поединка". Он не может примириться с мыслью о гибели Ромашова, он жалеет, что убил его на дуэли, ибо Ромашов ему нужендляновойбольшойкниги - "Нищие".
История неосуществленного романа "Нищие" весьма примечательна. К тому же о "Нищих" бытуют различные версии, даже целые теории, по-разному трактующие нереализованностьзамысла.
Сохранились многочисленные интервью и репортерские заметки в газетах тех лет, сообщающие то о замысле, то о приближающейся публикации романа. КупринаИорданская относит их к числу многочисленных "выдумок" писателя. Все это вполне возможно, ибо в архиве художника не сохранилось почти никаких следов романа, кроме одной заметки. И все же Ф. Кулешов совершенно правильно поступил, собрав и опубликовав все затерявшиеся газетные заметки и упоминания о "Нищих" в письмах, ибо они вводят нас в круг раздумий Куприна, в круг тем и проблем, которыеволновалиписателядолгиегоды52.
Замысел романа "Нищие", возникший в 1904-1905 годах, пожалуй, лучше всего проясняет направленность творческой мысли художника после "Поединка". Не случайно сам Куприн говорил о "Нищих" как о второй части "Поединка", продолжающей бой за Человека. В разговоре с Марией Карловной в 1906 году писатель заметил: "Нищие" -мой поединок с жизнью, борьба за право быть свободным человеком". Правда, тут же Куприн добавил: "Но как эта тема осуществится, я точно себе не представляю"53. (*62) Действительно, реализовать столь огромный замысел оказалось писателю не по силам. Слишком широк и многосложен был круг затронутых проблем, о чем в некоторой степени свидетельствует сохранившийся в архиве писателя набросок "О нищих", опубликованныйвсобраниисочиненийКуприна1964 года (9, 491-492).
Как видно из наброска, художник размышлял над большими и сложными проблемами: об истории человечества с первобытных времен до наших дней, об истории и сущности "нашей культуры", об истоках и первопричинах жадности, зависти, трусости, жестокости, рабства и властолюбия. "Власть и богатство -самые яркие формы нашей нищенской цивилизации", -заключал Куприн. Писатель думал о "нищем человечестве", о "цивилизации" и ее пороках, об истории людей, пошедших не по тому пути. Он думал о людях, которые "обокрали себя, сделались нищими, подчинили себя тысяче всяческих запретов", потеряли красоту и свободу вборьбезабогатство.
Осуществить столь широкий замысел, написать о заблудившемся человечестве, об обанкротившейся цивилизации, о людях, утративших свободу и красоту, было необычайнотрудно. С подобной задачейнесправилсябыниодинхудожникначала XX столетия, хотя сама по себе задача была на уровне века. На глазах свершалось грандиозное: шла смена эпох, крушение одной, буржуазной, и вызревание новой, социалистической.
Не потому ли начало века было временем господства малых жанров -лирики, рассказа, повести, не потому ли не было ни одного романа-эпопеи, что процесс создания нового мира лишь начинался, требуя пока расчистки почвы, разведки недр. Здание без фундамента не возведешь -обрушится. Так рушились и все скороспелые прогнозы и рецепты обновления человечества. Рушились, оказывались неудачными и те произведения Куприна, где он спешил сказать об отдаленномбудущем.
Пока его прогнозы не принимали реальных очертаний, пока он писал о торжестве свободы и красоты, лишь нащупываяпуть возможного пересоздания (*63) человека и общества, его произведения звучали в унисон времени. Так было с его многочисленными статьями, очерками, интервью, социально-философскими миниатюрами, в которых писатель, пользуясь различными поводами, неоднократно говорил о светлом будущем России ("Памяти Чехова", "Сны", "Тост", "Наше оправдание" идр.).
Как только пророчества Куприна принимали конкретный характер, они сразу начинали звучать наивно, обнаруживая философскую и политическую незрелость его мысли. Наивностью отмечены статья "Армия и революция в России" и особенно фантастический рассказ "Королевский парк", где о людях XXVI и XXVII столетий писатель судил, опираясь лишь на психологию современников. Сила Куприна-художника была в анализе современности, а не в угадывании законов развитиячеловечества.
Неосуществленный замысел романа "Нищие" не прошел бесследно, он тревожил воображение художника, заставляя подходить к нему то с одной, то с другой
стороны. По существу, многие, если не все, произведения Куприна этих лет объединены одним стремлением -рассказать о духовной нищете современников и найти необходимые пути оздоровления личности. Способы обновления человечества остались неведомыми писателю. Зато он многое сделал в плане разведкивнутренних силиспособностей отдельнойличности.
Все лучшее, созданное Куприным после "Поединка", овеяно пафосом борьбы "за право быть свободным человеком". Именно в этом ключе воспринял писатель тревожный 1905 год. Первые отклики на великие события времени носили публицистический характер. Куприн пишет статью "Памяти Чехова", очерк "События в Севастополе", социально-философские миниатюры "Сны" и "Тост", притчу"Искусство". Ивездезвучитверавчеловека, жгучаяненавистькреакции.
"Нет больше рабства", "Нет в мире господина, кроме человека!", "Товарищи! Идет день свободы!" - вот кредо Куприна, изложенное в миниатюре "Сны". Почти о том же писал художник в статье "Памяти Чехова": "Во всех нас живет неумирающая (*64)вера в то, что Россия выйдет из кровавой бани обновленной и светлой. Мы вздохнем радостно могучий воздух свободы и увидим над собою небо в алмазах. Настанет прекрасная новая жизнь, полная веселого труда, уважения к человеку, взаимногодоверия, красотыидобра".
Борьба за свободу сопровождалась выступлением реакционных сил. Куприн был свидетелем беспримерной по своей жестокости расправы с восставшими "очаковцами". По приказу адмирала Чухнина в безоружный "Очаков" стреляли в упор. Крейсер загорелся. Но было заранее запрещено спасать моряков с крейсера. Никогда голос писателя не звучал такой болью, таким раскаленным гневом, как в очерке "СобытиявСевастополе". "Мнеприходилось вмоей жизни, -писалКуприн,
-видеть ужасные, потрясающие, отвратительные события. Некоторые из них я могуприпомнить лишь с трудом. Но никогда, вероятно, до самой смерти, незабуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания, этого последнего слова техники, осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть сумасброднойволейодногочеловека".
Писатель снова остался верен себе. Вступив в неравный поединок с оплотом реакции, он помогал скрываться уцелевшим "очаковцам", незамедлительно опубликовал свой гневный очерк, выступал с публичным чтением монологов Назанского в бурлящем Севастополе. Преследования начались сразу. Из Балаклавы ему предложили уехать в течение 48 часов. Адмирал Чухнин за очерк "События в Севастополе" возбудил судебное дело против Куприна, которое тянулось вплоть до 1908 года.
В конце 1905 года Куприн вернулся в Петербург "в состоянии нервного возбуждения". Дома и в редакции он вспоминал все новые и новые подробности очаковской трагедии"54. К ним прибавились новые впечатления. Всех волновали события в Москве, вооруженное восстание, участие Семеновского полка в его подавлении.
(*65) Автор "Поединка", естественно, не мог оставаться равнодушным к подвигам одних, к произволу и насилию других. Нервный пульс современности бьется не только в его рассказах 11906 года. Он будет тревожно отзываться еще долгие годы. Не раз гневная публицистика и беспощадная сатира ворвутся в его рассказы и очерки, клеймяравнодушных, предателей иубийц.
Многообразно творчество Куприна этих лет. Он создавал злободневные сатирические сказки: "О думе" и "О конституции", писал о доносчиках и ретроградах, о погромах и казнях, о ненавистном мещанстве, выступавшем в разных обличьях, писал об интеллигенции и народе, о поисках счастья и смысла жизни, олюбви, искусствеиприроде.
Не все созданное художником в эти годы равноценно. Куприн зачастую спешил, публиковал "мелочи", не давал устояться, перебродить замыслу и материалу. Но талант брал свое. Немало превосходных вещей создал писатель в трудные годы революции и наступившей реакции: "Штабс-капитан Рыбников", "Река жизни", "Гамбринус", "Изумруд", "Мелюзга", "Суламифь", "Последнее слово", "Леночка", "Попрыгунья-стрекоза" и завершающие книги этого периода - "Гранатовый браслет" и "Листригоны".
Названные произведения отличает высокая одухотворенность, "порывы к новому, лучшему", постановка больших проблем -народа и революции, свободы и гуманизма, внутренних сил личности, способных противостоять "океану зла". Сумасбродная воля Чухнина, устроившего пылающий костер из живых людей, надолго поразила художника. Годы революции и реакции, обнажившие в людях высокое и низкое, усилили, обострили интерес писателя к человеческой натуре, к неразгаданным побуждениям людских поступков, к всевозможным мерам воздействиянаволюихарактерчеловека.
Первая художественная удача после "Поединка" пришла к писателю в неожиданной форме. Быстро, легко и вдохновенно написал он рассказ о японском шпионе, талантливо исполнявшем роль русского офицера. Необычную историю создания рассказа "Штабс-(*66) капитан Рыбников" сохранили воспоминания Куприной-Иорданской. Еще работая над "Поединком", писатель собирался сделать Ромашова военным шпионом в Германии. "Какая упоительная отвага! Один, совсем один, с немецким паспортом в кармане, с шарманкой за плечами... Кругом вечная опасность"55. Думал Куприн сочинить рассказ о шпионе и во время русскояпонской войны. Только в конце 1905-начале 1906 года случайная встреча с сибирским штабс-капитаном Рыбниковым подтолкнула воображение художника. Он принял Рыбникова за японского шпиона, познакомился с ним и вскоре написал рассказ, даженеизменивфамилии.
На первый взгляд может показаться удивительным, что в бурный период революции Куприн пишет о японском шпионе. Но, вдумавшись в логику творческого пути художника, можно постичь внутреннюю связь "Штабс-капитана Рыбникова" ис "Поединком" и споследующими произведениями. Необыкновенная сила воли, выдержка, мужество, героизм человека, сражающегося в одиночку, -вот что, прежде всего, запечатлел Куприн в образе Рыбникова. А именно эти черты характеранужныбылилюдямРоссии, вступившимвбойссамодержавием.
Успех рассказа окрылил писателя, поднял его рабочее настроение. Быстро стали роиться замыслы: не оставлял в покое роман "Нищие", мелькнуламысль рассказать об одесском кабачке "Гамбринус". Особенно плодотворными оказались летои зима 1906-1907 годов, проведенные в имении Ф. Батюшкова Даниловское. Там написал
Куприн рассказы "Река жизни", "Обида", "Как я был актером", "Гамбринус", "Суламифь". Оттуда он вынес впечатления, из которых выросли впоследствии "Мелюзга", "Попрыгунья-стрекоза", "Гранатовый браслет", "Черная молния", "Путешественники", "Завирайка".
Раздумья писателя о личности и эпохе, о судьбе молодого поколения, о формировании воли и характера легли в основу рассказа "Река жизни", который автор считал одним из лучших своих творений. Акцент в осмыслении рассказа обычно делается (*67) на изображении мещанской пошлости, царящей в номерах захудалойгостиницы "Сербия" и вбытуее хозяйки -АнныФридриховны. Межтем сокровенный смысл рассказа -в исповеди студента, в анализе его искалеченной психики. Этот внутренний пафос произведения прозорливо сумел почувствовать И. П. Павлов. В докладе "Рефлекс свободы" (1916) ученый говорил: "Как часто и многообразно рефлекс рабства проявляется на русской почве, и как полезно сознавать это! Приведем один литературный пример. В маленьком рассказе Куприна "Река жизни" описывается самоубийство студента, которого заела совесть из-за предательства товарищей в охранке. Из письма самоубийцы ясно, что студент сделался жертвой рефлекса рабства, унаследованного от матери-приживалки. Понимай он это хорошо, он, во-первых, справедливее бы судил себя, а во-вторых, мог бы систематическими мерами развить в себе успешное задерживание, подавлениеэтогорефлекса"56.
В самом деле, боевой пафос рассказа направлен против всего, что калечит и убивает душу, лишает человека воли, стойкости, силы характера. Куприн всячески подчеркивает, что студент -участник революционного движения -оказался предателем не из-за отсутствия убеждений, не из-за отсталости мышления и сознания. Наоборот, когда "повеяло новыми, молодыми словами, буйными мечтами, свободными, пламенными мыслями", ум юноши "с жадностью развернулся им навстречу..." Отравленным оказалось не сознание, а воля, "душа", натура, развращенные с детства рабством и трусостью. "Мы в уме презирали рабство, но сами росли трусливыми рабами",-вот социально-психологическая тема, которуюразвертываетписатель.
Художник воссоздает в рассказе картинуформирования психики ребенка и юноши в атмосфере лицемерия, угодничества, тишайшей покорности, царившей в семье, казенных училищах и государстве. С детства учили будущего человека притворяться, (*68) терпеть, угождать, покоряться богатым, сильным и власть имущим. "Духовная нищета и трепетная родительская мораль" вытравили самоуважение, чувство собственного достоинства, породили "уступчивую и дряблуюволю".
"Не я один погиб от этой моральной заразы, -пишет студент, обнажая язвы своего воспитания...-Но ведь все прошлое поколение выросло в духе набожной тишины, насильственного почтения к старшим, безличности и безгласности. Будь же проклято это подлое время, время молчания и нищенства, это благоденственное и мирное житие под безмолвной сенью благочестивой реакции! Потому что тихое оподление души человеческой ужаснее всех баррикад и расстрелов в мире". Вот она, гневная купринская публицистика, проникающая в ткань рассказа и заражающаяненавистьюкреакции, рабскомумолчаниюипокорности!
Новое время, вулканическое извержение революции породило другое племя - свободолюбивых и смелых людей. "Чудесенигероиченбылихполеткпылающему солнцу свободы!" - восторженно замечает писатель. Но успеют ли окрепнуть силы свободы, мужества и самоуважения? Устоят ли они перед новымнапоромреакции? Эти вопросы возникали перед многими деятелями культуры, наблюдавшими невиданные чудеса героизма, мощный подъем свободолюбия и одновременно неустойчивостьнастроения, стихийностьповедениямиллионов.
Стихийная удаль, анархические действия крестьян настораживали и Куприна. Еще летом 1906 года он писал Батюшкову о крестьянских волнениях: "...исполняются мои пророчества. Добрый, старый, верный, патриархальный, простодушный, доверчивый, кроткий, терпеливый, глубоко христианский русский народ начал говорить свое слово в истории без разрешения Родичева. Короче: Чудная история. Устюжнагорит... Игоритдвадняподряд"57.
(*69) Куприна страшила сила народного гнева, принимавшая зачастую стихийные формы. Вчерашний раб, по мнению писателя, способен лишь на разрушительные
действия. Помимо того, Куприн опасался появления в России нового деспота. "Русский народ, -писал он в статье "Армия и революция в России", -который родилПетраВеликого, можетпроизвестиновогоНаполеона"58.
Приведенные высказывания раскрывают полемическую направленность мысли писателя, продолжавшего воевать с прекраснодушно-книжным, наивноромантическим, неославянофильским представлением о русском народе. Мужественно смотреть в лицо жизни, не пряча голову от суровых, не укладывающихся в простые формулы, фактов, -таков нелегкий подвиг настоящих писателей. Трудно было следовать емув годинуспада революционных настроений. Но Куприн сноваостался верен себе. Он говорил о том, что видел. Думалотом, как сложны и трудно разрешимы "проклятые" русские вопросы и главный из них -о мужике, одеревне, онароде.
"Зреет у меня большой фельетон, -писал Куприн Батюшкову 8 октября 1907 года. Заглавие "О чуде", здесь будет -Гапон, Шмидт, Хрусталев-Носарь, революция, Каменский, Стенька Разин, Верховенский, Гершуни, Блок, Гофман, Белый - героизм, индивидуализм"59. Как видно, замысел -огромный, остро политический, социально-философский и злободневный, ибо речь, по всей вероятности, должна была идти о сложной русской истории, о народных восстаниях, о героизме, об индивидуализме и предательстве. Недаром Куприн ставит рядом столь разные имена: легендарного Шмидта, провокатора Гапона, авантюриста ХрусталеваНосаря. Глубину замысла подтверждает более позднее высказывание писателя о России: "...нет, Россия это не Европа и не Азия, это страна самых неожиданных решений, это край Степана Тимофеевича, где жадность и самоотвержение, подлость и бесстрашие, трусость и (*70) презрение к смерти так удивительно переплелись, какнигдевмире"60.
К сожалению, разобраться в сложных сплетениях русской истории и в противоречиях русского характера было не по силам Куприну. Важно другое. Писатель мучился и бился над самыми трудными вопросами эпохи, приковывая к ним внимание современников. Отзвук их слышен в рассказах "Гамбринус", "Мелюзга", "Попрыгунья-стрекоза" ивповести "Яма".
С замыслом фельетона "О чуде" явно перекликается рассказ "Мелюзга", -одно из самых трагичных и безысходных произведений Куприна. Даже легкая авторская ирония, всегда спасавшая писателя от горького отчаяния, на этот раз оказалась бессильной.
Трагический накал, рождающийся в рассказе из ужаса повседневной жизни глухой русской деревушки Большая Курша, предвосхищает суровые ноты бунинских произведений о деревне. Да и по проблематике, по мучительной глубине затронутых вопросов "Мелюзга" сродни будущим бунинским книгам, таким, как "Деревня", "Суходол", "Веселыйдвор", "Древнийчеловек", "Ночнойразговор".
Не случайно Куприн высоко ценил талант Бунина61 , радовался тому, что именно с ним разделил он Пушкинскую премию 1909 года62. Возможно, и секрет не всегда ровного и дружелюбного отношения писателя к Бунину кроется в том, что автор "Поединка" чувствовал, как удается его другу воплотить (*71) в совершенной форме то, что гораздо раньше мучило и разрывало его душу, но так и не находило достойного художественного решения63. В спорах учителя Астреина и фельдшера Смирнова о русском народе, о русской истории, о загадочности психики русского мужика, о его надежде на чудо предвосхищены многие мотивы бунинской "Деревни" и "Суходола", в частности, темы полемических схваток героев "Деревни" -Тихона и Кузьмы, Кузьмы и Балашкина. Но если у Бунина словесный поединок Кузьмы и Балашкина о русском народе и его истории составляет однуиз ключевых сцен "Деревни", связанную с изображением бытовых и социальнопсихологических картин народной жизни, то у Куприна высокий накал философских сражений учителя и фельдшера не подкреплен дальнейшим ходом повествования. Рамки и материал рассказа оказались тесными для затронутых сложных проблем. Случилось то, что часто бывало списателем. Клокочущаямысль не перебродила, не отстоялась, а захлестнула его, ворвалась раскаленной публицистикой, требуя хоть какого-нибудь выражения. В бытовом материале недостатка не было. И все-таки он оказался не в ладу с огненными вспышками авторскоймысли.
Спасла эмоция, накаленность чувств. Рассказ не стал заурядным. В нем бьется авторская тревога о заброшенных, нищих, первобытно жалких деревушках, о
суровой доле разночинной интеллигенции, спивавшейся, дичавшей и погибавшей в глухой русской провинции. Но рассуждения о русской истории и русском народе, об интеллигенции, не знающей своей страны, рассуждения, местами меткие и злые, не слились в единое целое с повествованием о судьбе учителя и фельдшера. Взяв высокую ноту поначалу; автор не выдержал тональности рассказа и перевел философскую битву в "тяжелый, бесконечный, оскорбительный, скучный русский спор".
(*72) Большим единством и стройностью отмечен рассказ "Попрыгунья-стрекоза", по мысли и материалу очень близкий к "Мелюзге", хотя их отделяют три года. Новый рассказ не перегружен рассуждениями. Мысль художника устоялась. Легкая ирония снова вступила в свои права, окрашивая мрачные картины деревенского житья столичных гостей. Рассказ производит цельное впечатление. В нем есть единое дыхание, своя неповторимая тональность и ничего лишнего, все до предела сжато, отточено, музыкально. Настроение тревоги и все растущего ощущения непроходимой пропасти между столичной интеллигенцией и многомиллионным народом постепенно захватывает читателя и вполне оправданно завершается внутренним монологом героя. "Вот, -думал я, -стоим мы, малая кучка интеллигентов, лицом к лицу с неисчислимым, самым загадочным, великим и угнетенным народом на свете. Что связывает нас с ним? Ничто. Ни язык, ни вера, ни труд, ни искусство. Нашапоэзия -смешнаему, нелепаи непонятна, как ребенку. Наша утонченная живопись -для него бесполезная и неразборчивая пачкотня. Наше богоискательство и богостроительство -сплошная блажь для него, верующего одинаково свято и в Параскеву-Пятницу и в лешего с баешником, который водится в бане. Наша музыка кажется ему скучным шумом. Наша наука недостаточна ему. Наш сложный труд смешон и жалок ему, так мудро, терпеливо и просто оплодотворяющему жестокое лоно природы. Да. В страшный день ответа что мы скажем этому ребенку и зверю, мудрецу и животному, этому многомиллионномувеликану?"
Эти спокойные и одновременно тревожные слова о взаимоотношении интеллигенции и народа были точным отзвуком времени. В те годы многие думали и спорили на эту тему. Блок, например, выступил в 1908 году со статьей "Народ и интеллигенция", вомногомперекликающейсясрассказомКуприна.
Если в рассказах "Мелюзга" и "Попрыгунья-стрекоза" Куприн, касаясь судьбы России, народа и интеллигенции, останавливался в растерянности, то в "Гамбринусе" -лучшем произведении тех лет -трагические события времени уравновешены светом (*73) авторского идеала. "Гамбринус" выгодно отличается от многих произведений писателя тем, что здесь судьба личности сплетена воедино с судьбой страны, народа и искусства. Куприну удалось передать самое трудное: мощное дыхание народной жизни, полной самых неожиданных контрастов - сурового труда и бесшабашного разгула, отзывчивости и грубости, смелости и трусости, детской непосредственности и жестокости. Именно дух народа и сопутствующего ему искусства, порой вдохновенного, порой незамысловатого, аляповатого даже, как горельефное раскрашенное изображение пивного короля Гамбринуса, придаютрассказунеповторимыйколорит.
Построен рассказ предельно просто, почти очерково. Облик кабачка (1-я глава) сменяется обликомего посетителей (2-4-я главы), азатемзнакомыечитателю герои включаются вбурныесобытия времени. Такпостепенноповседневностьсплетается с историей, психология быта перерастает в психологию эпохи. В разноликих посетителях кабачка (матросы, рыбаки, рабочие, лодочники, водолазы и портовые норы, контрабандисты) писатель пытается уловитьнечтообщее. Егоинтересуютих настроения, тонусжизни, своеобразныезаконыповедения.
Не останавливаясь на характеристике отдельных людей, Куприн создает собирательный облик тружеников моря, простых жителей портового города: "...все они,-замечает писатель, -были молоды, здоровы и пропитаны крепким запахом моря и рыбы, знали тяжесть труда, любили прелесть и ужас ежедневного риска, ценили выше всего силу, молодечество, задор и хлесткость крепкого слова, а на сушепредавалисьсдикимнаслаждениемразгулу, пьянствуидракам".
Куприн ничего не упрощает, не сглаживает и не улучшает в поведении своих героев. Писатель отдает должное их мужеству, их тяжелой, отчаянной жизни. Но одновременно он не скрывает их пороков, дикости, безоглядного ухарства. Сложным чувством "почтительной грусти" окрашены, например, сцены разгула
рыбаков, когда несколько тысяч рублей, заработанных тяжкимтрудом, "спускались вдва-триднявсамомгрубом, оглушительном, пьяномкутеже".
(*74) Запечатлев атмосферу "Гамбринуса" в обычные дни, Куприн переходит к злободневным событиям эпохи. Война англичан с бурами, франко-русские торжества, русско-японская война, революция 1905 годаимрачноевремяреакции с погромами, черносотенцами, повальными обысками и страхом -по-разному отражалисьнанравах, настроенииипоступкахзавсегдатаев "Гамбринуса".
Писатель находит удивительно верный барометр, передающий изменяющиеся настроения людей. Модные, сезонные песни точно фиксируют смену эмоций и интересов в "Гамбринусе". "Во время войны англичан с бурами процветал "Бурский марш". ...Затем "градоначальник с кислой миной разрешил играть Марсельезу". "На минуткусделался было модным мотив кекуока..." В годы русскояпонской войны звучал "Куропаткин марш", но больше всего трогала простые сердца "страдательная" "балаклавская" песнясобственногосочинения:
"Ax, зачемнасотдаливсолдаты,
ПосылаютнаДальнийВосток?
Неужелижемывтомвиноваты,
Чтовышлиростомналишнийвершок?"
Новые события рождали новые настроения, новые настроения звучали в новых песнях "Гамбринуса". Так, в "светлые, праздничные, ликующие дни" пробуждения России по-новому запели Марсельезу. "Но вся эта радость мгновенно исчезла..." - пишет Куприн. В "Гамбринус" ворвался помощник пристава с одним приказом: "Молчать!.. Чтобыникакихгимнов!"
Время черной сотни требовало своих гимнов. Мотька Гундосый, сутенер и сыщик, ставший предводителем погромщиков, захотел услышать в "Гамбринусе" "народный гимн в "честь обожаемого монарха". Многому беспрекословно подчинялся скрипач Сашка, безотказно исполнял он волю своих почитателей, "играл без отдыха все заказанные песни". Но при воплях Гундосого произошло неожиданное. Это был единственный случай, когда любимец "Гамбринуса"
проявил свою волю, гордо отказавшись играть монархический гимн. В гневном и гордом поведении Сашки звучал (*75) протест против реакции. Человек, близкий народуиискусству, отказалсяслужитьзлу.
Темы революции и реакции, народа, личности и искусства неразрывно связаны в повести. Одно невозможно отделить от другого. Неправы поэтому те исследователи, которые сводят рассказ то к апофеозу искусства, то к апофеозу "маленькогочеловека", токпоэтизациитрудовогонарода.
Смысл произведения более многозначен и мудр. В нем затронуты мучительно противоречивые и нелегко разрешимые проблемы времени, которые касались, в частности, сложности народного характера, неразвитости народного сознания и чувств, проявляющихся как в быту (пьяные драки и кутежи), так и в искусстве (любовь к примитивным куплетам, жестоким романсам) и в общественной жизни, когда одни и те же люди пели Марсельезу, шли "под символами завоеванной свободы", а потом могли убивать, жечь и грабить. Эпизод с каменщиком, который чуть было не убил всеобщего любимца и выместил разбушевавшуюся злобу и ненависть на ничем неповинной собаке, весьма показателен в этом смысле. Писатель приковывал внимание к сложным явлениям, нелегко поддающимся объяснениюиразрешению.
Как всегда, Куприна беспокоила, в первую очередь, податливость воли людей, неустойчивость их настроений и психики. Что же может помочь людям выстоять, укрепить волю и сердце, отстоять, сохранить человеческое достоинство? Еще в "Поединке" устами Ромашова назвал Куприн те истинные ценности, которые помогают человеку стать человеком: "наука, искусство и свободный физический труд". В "Гамбринусе" писатель отчетливо проследил, как искусство сопутствует людям, помогает им жить, иногда вдохновляя и очищая, иногда давая выход их эмоциям, накопившейсяжаждежизни, иногдапросторадуяивеселя.
Могучая сила искусства, облагораживающая человека, ярче всего раскрыта писателем в образе скрипача Сашки. Именно искусство помогает ему быть большим человеком, добрым и великодушным, смелым и мужественным, помогает выстоятьвгодинуиспытаний, защититьсвоечеловеческоедостоинство.
(*76)Рассказ завершается мажорным финалом. Искалеченный Сашка не утратил способности зажигать сердца. Он вернулся в "Гамбринус" и засвистел на окарине оглушительно веселого "Чабана". Веселая, торжествующая мелодия и веселые обрадованные люди, пустившиеся в пляс, как бы знаменуют неиссякаемую мощь жизни, выражая просветленную уверенность писателя в силу человеческого духа, "Человека можно искалечить, но искусство все перетерпит и все победит", -такими словами заканчивается рассказ. Вместе с тем в финале звучит и грустная нота: "... жалкая, наивная свистулька пела на языке, к сожалению, еще не понятном ни для друзей Гамбринуса, ни для самого Сашки..." Этой фразой писатель как бы подчеркивал нелегко разрешимую коллизию времени. В ней -скорбь и боль автора о загубленных человеческих силах и способностях. В ней -грусть большого художника, который понимал, что язык подлинного искусства еще недоступен многомиллионному народу. Не так легко торжествует в жизни свобода и красота. Еще много невидимых и непознанных преград на пути человечества к процветанию. Об этом не раз будет писать Куприн, пытаясь одновременно проторитьпутивдалекоебудущее.
У автора "Поединка" было остро развито чувство современности. Он чутко улавливал запросы читателей, угадывал их настроения, постигал те сложные проблемы, которые требовали немедленного разрешения. Однако подобная отзывчивость писателя имелаи негативнуюсторону. Ониногдаслишкомпоспешно откликался на недавние события. Именно тогда появлялись его незрелые вещи, дававшиеповоддляразличныхкривотолков.
Годы реакции обострили интерес к "вечным" темам. Снова стали дебатироваться вопросы о смысле жизни, о взаимоотношении человека и общества, о любви и смерти, о роковой предопределенности бытия. Куприн не оставался равнодушным к спорам. Но высказывания его зачастую не отличались глубиной выстраданной мысли. Скорее это был торопливый разговор по поводу. Таковы многие его "философские" миниатюры - "Счастье", "Вечерний гость", "О пуделе", "Лавры", "В трамвае", "Дух века" и (*77) рассказы "Искушение", "Ученик", "Морская болезнь", "Королевскийпарк".
В них отразились раздумья Куприна о сложности жизни и человеческой натуры. Писатель говорил о запутанных связях человека с миром, о включенности каждого, казалось бы, простого явления в нераспознанный поток "мирового урагана" ("Вечернийгость"; этотрассказ высокоценилЛ. Н. Толстой).
Одновременно Куприн выступал против упрощенного и однолинейного взгляда на мир, против дешевого оптимизма и бездумного наслаждения жизнью. Он звал молодежь к жизнелюбию, нравственной чистоте и целомудренности, доброте и отзывчивости ("В трамвае"). Но никогда не впадал писатель в назидательное морализирование, а, наоборот, пытался приоткрыть завесу над неразрешенными тайнами бытия, среди которых немалое место занимали и роль случая, рокового стечения обстоятельств ("Искушение", "О пуделе") и непростое соотношение разумаиинстинктов ("Морскаяболезнь", "Дух века").
Но многие из названных рассказов легковесны, сделаны небрежно, наспех. Выбором сюжета в "Морской болезни" (изнасилование социал-демократки) Куприн, даже не желая того, отдал дань и глубокому натурализму с привкусом порнографии и принижению социал-демократов, что сразу отметили Горький и Воровский. Справедливости ради стоит заметить, что писатель не смыкался с порнографической литературой, он пытался внести гуманистический оттенок в рискованную ситуацию. Елена Травина изображена человеком высокого долга и бескомпромиссных чувств. Вместе с тем мотив духовной чистоты явно был вытеснен в рассказе легковесностью сюжета, элементами натурализма и мелодраматизма.
О верности гуманизму и высоте авторского идеала говорят публицистические выступления Куприна в годы реакции. Он отстаивает все истинное в искусстве и восстаетпротивбравады, фокусничества, притворства, игрысловом.
Писатель всегда преклонялся перед именем Л. Толстого. В1910 году в статье под знаменательным заглавием "Наше оправдание" Куприн заметил: (*78) "Он показал нам, слепым и скучным, как прекрасны земля, небо, люди и звери. Он говорил нам, недоверчивым и скупым, о том, что каждый человек может быть добрым, сострадательным, интереснымикрасивым"64.
Представления Куприна о личности человека довольно яркое выражение нашли в небольших заметках-некрологах: "Памяти А. И. Богдановича" и "Памяти Н. Г. Михайловского (Гарина)". В облике талантливых современников автор подчеркнул то, что вообще ценил в человеческой натуре -несокрушимую силу воли, творческую увлеченность, бескорыстие, самоотверженность, благородство, изящество.
Особое восхищение вызывала у Куприна искрометная, обаятельная и щедрая натура Гарина-Михайловского, инженера и писателя. "Его деловые проекты и предположения всегда отличались, -писал Куприн, -пламенной, сказочной фантазией, которую одинаково трудно было как исчерпать, так и привести в исполнение. Он мечтал украсить путь своей железной дороги гротами, замками, башнями, постройками в мавританском стиле, арками и водопадами... Таким он был во все свои дни. Веселый размах, пылкая, нетерпеливая мысль, сказочное, блестящеетворчество".
В годы реакции художник напряженно думал о силах, способствующих развитию чувства личности и собственного достоинства в людях. Куприн использовал любой повод, -то интервью о детской литературе или религии, то рецензию, литературный портрет или путевой очерк ("Немножко Финляндии", например), то ответ на анкету о самоубийстве, -для выражения своих заветных идей о торжестве цельнойиздоровой, свободолюбивойисамостоятельнойличности.
Еще в 1906 годув ряде писем БатюшковуКуприн изложил свой взгляд на значение личности в человеческом обществе. Не найдя более точных слов, он писал о неотложной необходимости "возвеличить личность и ее... власть", понимая под властью, "радостно приемлемой всем миром", лишь власть (*79) "вдохновения, изобретательности, глубокой мысли, тонкого искусства, красоты, смелости и самоотверженности в труде и науке"65. Литературные портреты Чехова, Л. Толстого, Д. Лондона, Гарина-Михайловского как раз и служат этой цели - "возвеличитьличность" талантливогочеловека.
В1913 году писатель скажет: "Меня влечет к героическим сюжетам. Нужно писать не о том, как люди обнищали духом и опошлели, а о торжестве человека, о силе и власти его"66. Это влечение "к героическим сюжетам" всегда жило в Куприне. Оно усиливалось в годы реакции, когда писатель искал противоядия против пошлости, неврастении, деградациичеловека.
Наиболее сильное противоядие, укрепившее волю к жизни самого Куприна, писатель нашел в среде балаклавских рыбаков. Хорошо известно, что Куприн высоко ценил простых балаклавских тружеников. Как равноправный член артели, овладевший сложной рыбачьей наукой, вместе с ними уходил Куприн в море, гордясьихдружбойидоверием.
Чувством великой благодарности писателя к друзьям-рыбакам одухотворен известный цикл "Листригоны". Написанные в разное время (1907-1911), очерки составили одноцелое, ибобылипронизаныединствомавторскоймыслиитона.
Прямо как будто и не связанные с общественными событиями и настроениями времени, "Листригоны" на самом деле внутренне едины с ними. Они полемически заострены против скептической, пессимистической и индивидуалистической литературы, вселявшейвдушилюдейэгоизм, невериеиуныние.
Композиция, жанр, название и пафос "Листригонов" подчинены одному: противопоставить неврастеничным, издерганным, эгоистичным, праздным и вздорным горожанам-дачникам цельные натуры мужественных рыбаков, отдаленных потомков гомеровских листригонов (мифических великановлюдоедов). Писатель с восхищением пишет о балаклавских рыбаках, сохранивших тысячелетний опыт предков, (*80) сохранивших волю и мужество, простоту и добросердечие, наивность и естественность, товарищескую спайку и преданность, способность к риску и безоглядному веселью. Куприн воспел в "Листригонах" именно те качества, которых так не хватало размагниченным современникам, опустившимрукииголовывгодыреакции.
Юра Паратино, Ваня Андруцаки, Коля Констанди, Саша Аригриди, Федор из Олеиза... Куприн не изменил реальных имен героев, ибо они были достойны не
меньшей, а даже большей славы, чем, говоря словами писателя, "германский император", "знаменитый бас", "модный писатель" или "исполнительница цыганскихромансов".
Хорошо знавший жизнь, быт, нравы и обычаи рыбаков, Куприн создал оригинальные очерки-поэмы, в которых воедино слились морская стихия, повседневные заботы, напряженный, вечно рискованный рыбачий промысел, требующий воли и отваги, наивные и прекрасные легенды, мужественные поступки, героические характеры, шутки, выдумки, своеобразный артистизм и веселье, праздники, разгул, кутежи. Столь же разнообразен и стиль "Листригонов", сочетающий очерковую точность, проникновенный лиризм, эпическую величавость, юмор, иронию, сарказм и простодушную мудрость народных преданий.
Поистине сама сверкающая многоцветная жизнь -трудная и радостная, горькая и веселая, мрачная и светлая, зловещая и вдохновляющая -встает со страниц "Листригонов".
Бодрое и радостное мировосприятие окрашивало и великолепные рассказы писателя о животных. Куприна "влечет к непосредственной, природной, инстинктивной жизни, -писал Батюшков.-Его любовь к животным известна, и описывает он их мастерски, передавая инстинктивные ощущения животных, точно переживалих"67.
Писателя беспокоило то, что городские люди утрачивали близость к природе, а вместе с тем теряли (*81) цельность, естественность, простоту, силу животворных инстинктов, выработанных тысячелетним опытом предков. В рассказе "Дух века" Куприн писал о своих опасениях: "...все страдания людей происходят оттого, что люди все больше и больше отдаляются от животных. Мы утеряли их натуральную красоту, их грацию, силуи ловкость, их стойкость в борьбе с природой, живучесть. Нохужевсего, чтосознаниеубило влюдях инстинкты"68.
Предостережения о пагубном влиянии отрыва человека от природы, от векового наследия предков, высказывали тогда и другие художники, в том числе Иван
Бунин, у которого этот мотив получил более сложное, более развернутое и глубокоеосвещение.
Наряду с "листригонами" -хранителями вековых "природных" традиций -Куприна привлекалилюди, неутратившиедругую вечнуюценность -любовь.
Рассказы о любви помогали писателю и "возвеличить личность", и отстоять от поруганий величайшее из человеческих чувств. А отстаивать было насущно необходимо, ибокак толькони издевались, ни глумились, ни попирали любовь вте годы, прикрываясь различными высокими словами о свободе чувств, о раскрепощении страстей, о вдохновенномэкстазеэротики. Сколькоциничных слов и дешевой порнографии появилось в прозе и стихах К. Бальмонта, Ф. Сологуба, Д. Мережковского, А. Каменского, Вяч. Ивановаидр.
Надо было обладать немалой решительностью, чтобы в ту пору разгульного цинизма написать вдохновенно о чистой, большой, настоящей любви. Куприн не побоялся сложности задачи. Автор "Олеси" не мог остаться в стороне, когда поруганной оказывались женщина и любовь. Он берется за перо и пишет "Суламифь", "Леночку", "Телеграфиста", целомудренный "Гранатовый браслет", "Яму".
Гуманистический и высоко нравственный пафос рассказов Куприна о любви не вызывает сомнений. Смысл их истолкован в последних работах о писателе довольно полно. Обращаясь к этим известным рас(*82) сказам, следует добавить и акцентировать только одно. Тема любви неотделима в творчестве Куприна от других немаловажных проблем времени: смысла жизни, пробуждения личности и чувствасобственногодостоинстваупростых людей.
В архиве писателя сохранилось письмо к Батюшкову, в котором Куприн рассуждает о любви как об одной из главных животворных сил личности, делающих человека человеком. Куприн пишет о любви как о сложном и нелегко определимом чувстве: "Она заслуживает или гимна, или анафемы -нои тои другое индивидуально... Для любви, -замечал писатель, -нужен особый талант, как для музыки, живописи, скульптуры, пения, стихотворства..."69 Вдохновенное чувство
доступно только избранникам, -утверждал Куприн, имея в виду духовную одаренность личности. Кроме того, в любви, по мнению писателя, ярче всего проявляетсяиндивидуальностьчеловека.
Во всех рассказах и повестях о любви Куприн, по существу, и писал об индивидуальном проявлении этого чувства. Человек, способный вдохновенно любить, всегда становится у Куприна незаурядной, богатой, духовно одаренной личностью. Таковы герои "Леночки", таков телеграфист, удивительно тонкий и благородныйчеловек, умеющийрадоватьсядажечужомусчастью.
В том же ключе написана знаменитая "Суламифь", повествующая о великой любви мудрого царя Соломона и бедной девушки. Куприна увлек сюжет библейской "Песни песней". Он много читал, изучал специальную литературу, чтобы воссоздатьколоритэпохи.
В свое время М. Горький отрицательно отозвался о "Суламифи". В разгар реакции пролетарскому писателю хотелось видеть произведения более актуальные и социально значимые. Кроме того, он понимал, что особая стилистика "Песни песней" требует более тонкого словесного рисунка. Все же, думается, оценка Горького была излишне суровой. "Суламифь" выдержала испытание времени, до сих пор она волнует (*83) читателя силой и чистотой любви, которая сильнее смерти. Вместе с тем "Суламифь" не принадлежит к лучшим произведениям писателя, налет стилизации, книжности, иногда сентиментальности чувствуется в повести. В этом отношении Горький был прав. Воссоздание подлинного духа "Песни песней" требовало большей тонкости. И сам автор понимал это. На восторженные отзывы о повести он однажды ответил суровой самооценкой: "А ведь это искусственная вещь. Написана она по книгам. Набор книжных сведений, выписки, цитаты... Жизнив "Суламифи" нет. Этооченьискусносделаннаявещь"70.
Цикл произведений 1908-1911 годов о любви завершает "Гранатовый браслет". Любопытна творческая история повести. Еще в 1910 году Куприн писал Батюшкову: "Это-помнишь, -печальная история маленького телеграфного чиновника П. П. Желтикова, который был так безнадежно, трогательно и самоотверженно влюблен в жену Любимова (Д. Н.-теперь губернатора в Вильно)".
Дальнейшую расшифровку реальных фактов и прототипов повести мы находим в воспоминаниях Льва Любимова (сына Д. Н. Любимова). В своей книге "На чужбине" он рассказывает, что "канву "Гранатового браслета" Куприн почерпнул из их "семейной хроники". "Прототипами для некоторых действующих лиц послужили члены моей семьи, в частности, для князя Василия Львовича Шеина - мой отец, с которым Куприн был в приятельских отношениях". Прототипом героини -княгини Веры Николаевны Шейной -была мать Любимова -Людмила Ивановна, которая, действительно, получала анонимные письма, а затем и гранатовый браслет от безнадежно влюбленного в нее телеграфного чиновника. Как замечает Л. Любимов, это был "курьезный случай скорее всего анекдотическогохарактера"71 .
Куприн использовал анекдотическую историю для создания повести о настоящей, большой, самоотвер(*84) женной и бескорыстной любви, которая "повторяется только один раз в тысячу лет". "Курьезный случай" Куприн озарил светом своих представлений о любви как о великом чувстве, равном по вдохновению, возвышенностиичистотетолькобольшомуискусству.
Во многом следуя за жизненными фактами, Куприн тем не менее придал им иное содержание, по-своему осмыслил события, введя трагический финал. В жизни все закончилось благополучно, самоубийства не произошло. Драматический финал, вымышленный писателем, придавал необычайную силу и весомость чувству Желткова. Его любовь побеждала смерть и предрассудки, она подымала над суетным благополучием княгиню Веру Шеину, любовь звучала великой музыкой Бетховена. Не случайно эпиграфом к повести поставлена Вторая соната Бетховена, звуки которойзвучатвфиналеислужатгимномчистойисамоотверженнойлюбви.
И все же "Гранатовый браслет" не оставляет такого светлого и вдохновенного впечатления, как "Олеся". Особую тональность повести тонко подметил К. Паустовский, сказав о ней: "горькая прелесть "Гранатового браслета". Действительно, "Гранатовый браслет" пронизан высокой мечтой о любви, но одновременно в нем звучит горькая, скорбная мысль о неспособности современниковкбольшомунастоящемучувству.
Горечь повести -и в трагической любви Желткова. Любовь победила, но она прошла какой-то бесплотной тенью, оживая лишь в воспоминаниях и рассказах героев.
Возможно, слишком реально-бытовая основа повести помешала авторскому замыслу. Может быть, прототип Желткова, его натура не несли в себе той радостно-величавой силы, которая была необходима, чтобы создать апофеоз личности. Ведь любовь Желткова таила в себе не только вдохновение, но и ущербность, связанную с ограниченностью самой личности телеграфного чиновника.
Если для Олеси любовь -частьбытия, частьокружающегоегомногоцветногомира, то для Желткова, наоборот, весь мир сужается до любви, в чем он признается в предсмертном письме княгине Вере. (*85) "Случилось так, -пишет он, -что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей -для меня вся жизнь заключается только в Вас". Для Желткова существует только любовь к единственной женщине. Вполне естественно, что утрата ее становится концом его жизни. Ему больше нечем жить. Любовь не расширила, не углубила его связи с миром. В результате трагический финал наряду с гимном любви выражал и другую, не менее важную мысль (хотя, возможно, самКупрининесознавалее): однойлюбовьюжитьнельзя.
В отличие от "Олеси", которая знаменовала наступавший расцвет купринского дарования, "Гранатовый браслет" завершал период творческих удач и был предкризисным произведением. Он создавался в состоянии душевной усталости и надломленности, очемсвидетельствуютписьмаКуприна1910 годакБатюшкову.
Куприн все еще стремился к большомуполотну. Замысел "Нищих" тревожил, ноне давался. Не удовлетворяла писателя и повесть "Яма", над которой он работал с большимиперерывамив1908-1915 гг.
"Яма", как и многие книги писателя, связана с "злобой дня". Повесть была откликом и на серию порнографических произведений, смаковавших всяческую извращенность и патологию, и на многочисленные дебаты о раскрепощении всех
страстей, в том числе -сексуальных, и наконец, на конкретные споры о проституции, которые разогрелись в связи с организацией Всероссийского съезда по борьбе с проституцией (съезд проходил в Петербурге с 22 по 27 апреля 1910 года).
Писатель-гуманист посвятил свою книгу "матерям и юношеству". Он пытался воздействовать на незамутненное сознание и нравственность молодежи, беспощадноповедавотом, какиенизоститворятсятайноинегласно.
Но повесть, задуманная широко и смело, писалась с трудом, 1-я часть увидела свет весной 1909 года, а 2-яи 3-я -только в 1914 и1915 годах. Творческий спад, неразрешимость многих проблем, непро(*86)ясненность авторского взгляда -все это сказалось в "Яме", обусловило противоречивость и художественную незавершенностьпроизведения.
И все-таки "Яма" -это одна из тех жгучих русских книг начала XX века, в которой недостатки (неслаженность композиции, разностильность повествования, излишний натурализм, невыношенностьавторскоймысли, словом -неотделанность и незаконченность произведения) не умаляют, а, может быть, даже усиливают или, по крайней мере, оттеняют ее достоинства. "Яма" встает в один ряд с такими острыми вещами, как "Записки врача" Вересаева, "Красный смех" или "Рассказ о семи повешенных" Л. Андреева, "Деревня" и "Ночной разговор" Бунина -с теми книгами начала века, которые, несмотря на разного рода художественные просчеты, с особой силой аккумулировали нервный ритм эпохи, будоражили умы, приковывая внимание к самым больным, самым мрачным и трудно разрешимым проблемам.
"Яма" вызвала много шума при своем появлении. Оценивали ее полярно: одни - восторженно, другие -холодно, критически. Да и сейчас еще не сложилось окончательноемнениеобэтойповести.
"Проституция -это еще более страшное явление, чем война, мор..."72, -говорил Куприн. Вступая в единоборство с этим злом буржуазного мира, писатель понимал трудность, необъятность и запутанность избранной темы, подвластной, может
быть, только гению, о чем не раз говорил художник в интервью, в письмах и в самой повести устами Платонова. Вряд ли поэтому до конца правы те исследователи, которые упорно пишут об идейной узости, об ограниченности социально-политических воззрений Куприна, не сумевшего якобы найти правильного объяснения и разрешения одного из самых страшных пороков современной ему цивилизации. Думается, стоит воздать должное мужеству писателя, который, ощущая непосильность задачи, все же взялся за перо и отважился рассказать о самом грязном и унизительном в истории человечества -о публичныхдомах, оночныхпритонах, онравах ибытепроституток.
(*87)Великая скорбь о попранных, искалеченных человеческих жизнях и не менее великая ненависть к изолгавшемуся человечеству, погрязшему в жадности, трусости, порочности, рабстве, лености и притворстве, одухотворяют книгу. "Яма" вобрала в себя многое из неосуществленного романа "Нищие". В повести слышны отзвуки размышлений Куприна о заблудившемся человечестве, о нищенстве людских помыслов, поступков и идеалов. "Да, вот оно, настоящее слово: человеческое нищенство!" -восклицает Платонов, иронизируя над громкими и пышными словами, которыми люди прикрывают свое убожество: "Алтарь отечества, христианское сострадание к ближнему, прогресс, священный долг, священнаясобственность, святаялюбовь".
Книга насыщена, и даже несколько перенасыщена сложными социальнофилософскими проблемами века. Куприн говорит и о социальном неравенстве, ио невежестве, и о повсеместной испорченности, о порочности нравов самых разных слоев населения. Посетителями домов терпимости оказываются все: от столпов общества до солдат, парикмахеров и студентов. Куприн пишет о запутанности человеческих отношений, а главное -о сложности человеческой натуры, человеческих характеров, человеческих инстинктов. Он затрагивает вопрос о взаимоотношениях интеллигенции и народа, развенчивает облегченные, то либерально-филантропические, то наивно-книжные представления о жизни. В книге идет речь об анархизме и социализме, о революции и погромах, о русском характере, об искусстве и его влиянии на людей, о системе образования и воспитания.
Трудные вопросы пульсируют в повести не сами по себе. Все они так или иначе связаны с основной темой книги. Вопрос о проституции писатель не отделяет от многих других -труднейших и нелегко разрешимых. Не случайно исчезновение проституции Куприн связывает с полным освобождением человечества от рабства, деспотизмаиневежества.
Повесть о домах терпимости выросла в жгучую книгу о социальных, моральных и психологических тупиках современности. Именно так воспринял и высоко оценил книгу Ромен Роллан, почувствовавший (*88)в ее лучших страницах то, что было свойственновсей Европе -этойгромаднойяме "наканунекатастрофы"73.
Куприн нашел в "Яме" верный тон и свой угол зрения, позволивший писателю в будничных нравах, поступках и бытовых, казалось бы, драмах проституток увидеть отражение запутанных противоречий буржуазного общества в целом. Спокойно, без надрыва и "громких слов", без воплей "суетливых душ" повествует он о повседневной, привычной атмосфере ночных заведений. В декларациях Платонова писатель полемически заостряет и защищает избранный художественный метод. Куприн выступает против громких, но абстрактных фраз "о торговле женским мясом, о белых рабынях, о проституции, как о разъедающей язве больших городов". Но ведь "криком никого не испугаешь и не проймешь", -замечает Платонов. Художник идет другим, чеховским путем, останавливаясь на более страшном -будничном, привычном, каждодневном. "Страшнее всяких страшных слов, в сто раз страшнее, какой-нибудь этакий маленький прозаический штришок, - говорит писатель устами Платонова, -ужасны будничные, привычные мелочи, эти деловые, дневные, коммерческие расчеты... В этих незаметных пустяках совершенно растворяются такие чувства, как обида, унижение, стыд. Остается сухая профессия, контракт, договор, почти что честная торговлишка, ни хуже, ни лучше какой-нибудь бакалейной торговли". И на таких правдивых, достоверных и жутких в своей оголенности мелочах Куприн и строит повесть, воссоздавая жизнь ночныхзаведений "вовсей еечудовищнойпростотеибудничнойделовитости".
Оказывается, под красным фонарем действуют обычные законы "мещанских будней", торжествуют мещанские нравы. Деловито ведет разговор за чашкой кофе Анна Марковна (хозяйка двухрублевого заведения) с околоточным Кербешем,
недавно задушившим свою богатую жену-старуху. Заключив сделку, они тут же сетуют нападениенравов, нанеуважениеродителей. Так жебудничнотянетсядень у (*89) самих обитательниц заведения, которые не знают, чем себя занять, "бесцельно слоняются из комнаты в комнату... лениво раскладывают гаданье на картах, лениво перебраниваются и с томительным раздражением ожидают вечера". Обычны и многие другие проявления человеческих чувств: ссоры и привязанности, соперничество и взаимопомощь. Именно этот спокойно-объективный тон повествования то ли врача-аналитика, то ли ученого-исследователя, одинаково внимательного к разного рода фактам -как необычным, так и заурядным, позволил Куприну "правильно осветить жизнь проституток"74 - "без предубеждения, без громких фраз, безовечьейжалости".
Хотя Куприн и говорил в связи с "Ямой": "... в учители жизни я не гожусь", не следует слишком доверять скромному и взыскательному художнику. Писатель не просто рассказывает о жизни публичных домов, одновременно он пытается найти объяснение событиям, поступкам, характерам, переживаниям людей. Другое дело, что объяснения эти, каждый раз конкретные, то социальные, то исторические, то психологические и биологические, не сводились к одному знаменателю и не приводили к какому-то облегченному рецепту борьбы со злом. Так, трагически кончается добрая, но наивная попытка Лихонина "спасти" хоть однупадшую душу. Весь эксперимент со спасением, обучением и перевоспитанием Любки понадобился Куприну не для "разоблачения" "фальшивого гуманиста" Лихонина. Причины неудавшегося эксперимента писатель видит в сложности человеческой натуры, не так-то легко подчиняющейся заранее принятым решениям. Голос эмоций, инстинктов, затаенных вековых страстей зачастую оказывается сильнее рассудка. Именно об этом заставляет думать читателя Куприн, раскрывая отношения Любки с обучающими ее студентами. Да и другие многочисленные сцены и эпизоды "Ямы" построены на выявлении непоследовательности человеческих поступков, совершаемых вопреки благоразумию по воле затаенных инстинктов, "темных закоулков души". С легкостью рушатся, например, добродетельные доводы приват-доцента (*90) Ярченко, отговаривающего студентовотпосещенияночногопритона.
Неожиданный оборот принимают не только добродетельные намерения. Под давлением тех же непроясненных, непознанных страстей и эмоций видоизменяются и злые намерения людей. Пример тому -поведение гордой и злой Жени, решившей мстить всем: молодыми старым, невинныминегодяям. Нопорыв неизбывной и справедливой, казалось бы, ненависти и мести иссяк у нее неожиданно при встрече с Колей Гладышевым, когда в душе ее снова пробудилась жалость.
Куприн, как и его герой Платонов, в растерянности останавливается перед безднами души человеческой, но он заставляет думать об этом, настойчиво искать ответов, распутывать клубок противоречии. Писатель неоднократно обращает внимание на сложные, нелегко объяснимые поступки и характеры. Такова эгоистическая натура Анны Марковны, торгующей девицами и всячески оберегающей от тлетворного влияния свою дочь Берточку. Таков швейцар Симеон
-"вышибала в публичном доме, зверь, почти наверно -убийца", который обирает и бьет проституток и одновременно -необычайно религиозен, набожен, со слезами на глазах поет "последнее целование". Такова, наконец" и Тамара -совсем необычное существо среди проституток: образована, умна, знает два иностранных языка, а живет во власти стихийных эмоций: из монастыря тянет ее в кафешантан, из публичного дома -в цирк, в театр, в кордебалет, а больше всего влечет ее воровское дело. Так в "Яме" Куприн пытался показать, что борьба с проституцией упирается во всечеловеческие вопросы, связанные с изменением не только всей социальной структуры общества, но и человеческой природы, таящей в себе нераспознанныетысячелетниеинстинкты. "Яма" создавалась в период наступившего творческого распутья. Годы вдохновенногоподъемасменилисьполосойразочарованийинеудач.
Ссылки 49 "Вночьпослебитвы" -названиестатьи В. Воровского (1908).
51РукописныйотделИРЛИ, ф. 20, 15.125/ХСб1, л. 181, 181об. 52 Ф. Кулешов, стр. 415-421. 53 Куприна-Иорданская, стр. 255. 54 Куприна-Иорданская, стр. 248. 55 Куприна-Иорданская, стр. 249. 56 И.П. Павлов. Полн. собр. соч., изд. 2, т. III, кн. 1. М.--Л., Изд. АН СССР, 1951,
стр. 345.
57
Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 20, 15. 125/ХСб 1, л. 27. Родичев Ф. И. -член I Государственной думы. Устюжна -уездный город Новгородской губернии, где неоднократно бывал Куприн, когда жил в имении Даниловское. Куприн описал городУстюжнуврассказе "Чернаямолния".
58 См.: П. НБерков. А. И. Куприн. М.-Л., Изд. АНСССР, 1956, стр. 132.
59 РукописныйотделИРЛИ, ф. 20, 15. 125/ХСб1, л. 98.
60 См.: И. Корецкая. Горький и Куприн.-"Горьковские чтения, 1964-1965". М. "Наука", 1966, стр. 145.
61 Отзывы Куприна о Бунине см. в статье автора "Лекция Куприна о литературе". "Русскаялитература", 1962, № 3, стр. 190.
62 Премии им. А. С. Пушкина были учреждены при Академии наук в 1882 году. Они присуждались отделением русского языка и словесности каждые два года в размере 1000 или 500 рублей (половина премии) за лучшие художественные произведения, переводы, за историко-литературные и критические работы. В1909 году половинные премии были присуждены Куприну за 3 тома его сочинений и
Бунину за 3-йи 4-й тома стихотворений и за переводы поэм "Годива" Теннисона и
"Каин" Байрона. 63 Тема "Куприн и Бунин" еще не звучала в исследованиях о литературе начала XX столетия. Между тем она вполне законна, таит в себе немало любопытного и поможет прояснить неразгаданные еще особенности русского реализма у истоков нашеговека.
64 А. И. Куприн. Полн. собр. соч., т. VII. СПб., Изд. А. Ф. Маркса, 1912, стр. 158.
65 РукописныйотделИРЛИ, ф. 20, 15. 125/ХСб1, л. 23 об.
66 С. Фрид. УА. И. Куприна. - "Биржевые ведомости", вечерний выпуск, 1913, 21
сентября. 67 Ф. Д. Батюшков. ЧеховиКуприн. - "Северныезори", 1910, № 8, стр. 25. 68 А. И. Куприн. Собр. соч., т. 10. М., "Московское книгоиздательство", 1913, стр.
221. 69 Куприн -Батюшкову. 1906, июль -август, -Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 20, 15. 125/ХСб1, л. 28. 70 См.: Б. Киселев. РассказыоКуприне. М., "Советскийписатель", 1964, стр. 174. 71ЛевЛюбимов. Начужбине. М., "Советскийписатель", 1963, стр. 16-17, 23. 72 "Биржевыеведомости", утреннийвыпуск, 1915, 21мая. 73 "Литератураижизнь", 1958, 9 апреля 74 "Биржевыеведомости", утреннийвыпуск, 1915, 21мая
Главатретья
САМЫЕТРУДНЫЕГОДЫ (1912-1938)
НЕЗАВЕРШЕННЫЕИСКАНИЯ (1812-1918) Годы реакции и столыпинских реформ сменились новым подъемом освободительного движения. Начавшаяся мировая война усугубила до предела обострившийся кризис самодержавного правления. Февральская, а затем Великая Октябрьская революции разрушили до основания устои царской России. В великих муках начиналось рождение нового мира. И надо было обладать огромной силой духа и политической прозорливостью, чтобы сквозь штормы и бури разглядеть контурыбудущегосправедливогообщества.
Куприн не обладал политической дальновидностью. Поэтому обострившиеся противоречия современности он воспринимал так болезненно, так трагически. К бурям века примешивались продолжавшиеся личные неурядицы: пошатнувшееся здоровье, безденежье, из-за которого писатель сотрудничал иногда даже в бульварной прессе, спешил, подрабатывая "кустарным промыслом", с отчаяния попадалвнелепыеситуации иподвергалсятравлепадкихдосенсаций газетчиков.
Неудивительно, что в его творчестве 1912-1919 годов все чаще звучат ноты скорби, горечи, грустного сожаления и сомнения. Писатель все яснее и отчетливее сознает те огромные трудности, которые лежат на пути человечества к прогрессу. Заглядывая в бездны людского эгоизма, глупости, пошлости, невежества и жестокости, Куприн порой останавливается в расте(*91) рянности. В его книгах не появляется больше монологов, подобных речам Назанского, где звучала проповедь абсолютно свободной личности. Писатель начинает чувствовать, что человек еще далеконеподготовленкидеаламсвободы, равенстваибратства.
Он продолжает вглядываться в запутанные человеческие судьбы и характеры. Он ведет бой против темных и злых сил и одновременно ищет ту "черную молнию", ту "светлую точку", те основы души, которые способны были бы оздоровить мир и человека. Гуманизм писателя не иссякает, он принимает лишь новые формы. Куприн освобождается, например, от былой чрезмерной романтизации сильной, волевой, по одинокой личности. Он настойчивее начинает искать пути, которые бы
содействовали прозрениюи оздоровлению миллионов, анеединиц. Этимисканиям не суждено было завершиться. Но именно этими исканиями, предчувствиями, предвидениямиисомнениямидорогнамКуприн.
Новый поворот мысли, более трезвый взгляд на мир вызвали изменение художественной манеры писателя. Куприн становится более резким, суровым, беспощадным и одновременно более мягким, сердечным, снисходительным. Со страниц его книг постепенно исчезают поспешные выводы и скороспелые прогнозы. Стиль освобождается от назойливой риторики и патетики. Слово становится эстетически болеевесомым и глубоким. Все повествованиепроникается неуловимым авторским лиризмом, выражающим более тонкие, нежели прежде, отношение к миру. Далеко не все созданное в эти годы писателем равноценно. Однако становление новой художественной манеры можно уловить в лучших произведениях 1912-1919 годов -в рассказах "Путешественники", "Слоновья прогулка", "Святая ложь", "Черная молния", "Анафема", "Гоголь-моголь", "Фиалка", "Беглецы", "Сашка и Яшка", "Царский писарь", "Гусеница" и путевых очерках "Лазурныеберега", вповестях "Жидкоесолнце" и "ЗвездаСоломона".
Самым удачным, художественно цельным и завершенным произведением Куприна этихлетбылциклпутевыхочерков "Лазурныеберега".
(*93) В апреле-июне 1912 года писатель совершил свое первое заграничное путешествие. Проездом он побывал в Вене, а большую часть времени провел на лазурных берегах Франции -вНиццеи Марселе, совершая оттудапоездкивГеную, Ливорно, на Корсику и в Венецию. Заграничные впечатления послужили хорошей основой художественных очерков "Лазурные берега". В них снова проявились оригинальность Куприна, "смелость думать по-своему". Эти путевые очерки по праву могут встать рядом с великолепными зарубежными циклами и рассказами Герцена, Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого, Гл. Успенского, Короленко и М. Горького.
Куприн ни вчем неповторяетсвоих великих предшественников, егороднитсними одно: трезвый взгляд на зарубежный мир. Он стремится увидеть реальную повседневную жизнь Европы без показного блеска, не теряя, однако, критического
отношения к самодержавной России. С первых же страниц "Лазурных берегов" читатель попадает под обаяние автора-рассказчика, который ведет с ним откровенную беседу, повествуя о том, чего не сумели увидеть за границей другие русские и иностранные путешественники, знатные и богатые, пресыщенные, а потому нередко поверхностные и невежественные, обладающие "лакейским воображением". Книгу Куприна отличает сплав горькой иронии, рождающейся от сопоставления цивилизованной Европы с бесхозяйственной рабской Россией, и высокой одухотворенности, "всечеловечности", позволившей автору разглядеть добросердечие и великодушие простых тружеников, а под покровом внешней культуры и цивилизации -самодовольное европейское мещанство, всевластье циничногокапитала.
Высота авторского взгляда на мир, глубокий демократизм, умение показать, что "в забавных и противных мелочах больше всего сказывается душа человека, страна и история", меткость глаза и тонкость художественного вкуса -все это позволяет отнести "Лазурные берега" к лучшим произведениям Куприна и русской литературы начала XX века. Особым блеском юмора, наблюдательности, острого критицизма и человечности отличаются главы "Географическое (*94) недоразумение", "Вена", "Монте-Карло", "Старый город", "Русский консул", "Венеция".
Любопытна по замыслу и новой направленности мысли повесть "Жидкое солнце", над которой писатель работал в 1911-1912 годах. Однако в целом повесть не удалась Куприну. Она интересна лишь постановкой, а вернее, предугадыванием сложных проблем века, тех проблем, которые станут в центре внимания ученых и художников только через 30-40 лет. В этой повести Куприн чуть ли не первым коснулся вопроса о влиянии нравственного облика ученого на практическую реализациюнаучныхоткрытий.
В центре книги -талантливые ученые с различными характерами и разной жизненной целеустремленностью: гениальный физики обаятельный человек лорд Чальсбери, мужественный, честный и упорный Генри Диббль и чуть фатоватый, эгоистичный мистер де Мон де Рик, обладающий, однако, блестящим умом, большимизнаниями, смелостьюиоригинальностьюгипотез.
Сопоставление их натур, столкновение их в одном великом научном открытии приоткрывало громадные возможности перед художником. К сожалению, Куприн не сумел осуществить их. Большой серьезный конфликт, наметившийся во взаимоотношениях ученых, принял в повести облегченный, мелодраматический характер.
И все же повесть до сих пор читается с интересом. Она привлекает поэтизацией настоящей науки и настоящих ученых, готовых работать "во имя славы и радости будущего человечества", во имя созидания, а не разрушения. Повесть увлекает размахом и смелостью научной гипотезы -сгустить солнечную энергию, превратив ее в жидкое солнце. Наконец, она заражает горькими сомнениями и предостережениями, которые мучают человечество и сегодня. Куприн один из первых устами лорда Чальсбери тревожно задал вопрос: не воспользуется ли гениальными научными открытиями кучка негодяев и мерзавцев, которые будут "употреблять ... жидкоесолнценапушечныеснарядыибомбыбезумнойсилы..."?
Скорбные, порой трагические интонации звучали и в рассказах Куприна кануна войны и революции. (*96) С болью пишет он о бедных людях, их искалеченных судьбах, о поруганном детстве, о жестокости и несправедливости, о мещанском болоте, засасывающем людей. Но вместо прежних мажорных и жизнерадостных финалов, новыерассказы обрывались зачастую трагическойнотой, нотойгрустного сожаления. "Эти фантастические путешествия составляют единственную, большую и чистую радость в их усталой, скучной, вымороченной жизни", -так заканчивает Куприн рассказ "Путешественники", сталкивая читателя с безысходным горем забитых и униженных существ, которые не утратили душевной чистоты и порывов кпрекрасному.
Мотив безысходности окрашивает многие рассказы Куприна 1912-1919 годов. Лишь особая кротость героев, их душевная чуткость, беспредельная доброта "спасают" рассказы "Путешественники", "Святая ложь", "Сашка и Яшка" от безнадежногопессимизма.
Правда, Куприна при этом подстерегала другая опасность. Поэтизируя нравственную чистоту и долготерпение таких героев как Ветчина ("Путешественники"), Иван Иванович Семенюта ("Святая ложь"), царский писарь или канцелярский служитель Иван Степанович Цвет ("Звезда Соломона"), писатель оказывался на грани умиления и сентиментальности, избежать которых помогал тон повествования -лирический и одновременно горестно-иронический. Именно эта изменившаяся интонация авторского голоса заметно отличает произведения 1912-1919 годов от ранних мелодраматических рассказов ("Последний дебют", "Просительница", "Детскийсад", "Чудесныйдоктор").
Наряду с углубившимся лирическим сочувствием к униженным и обездоленным в творчестве Куприна предреволюционных лет возрастают ненависть и презрение к мещанству, чиновничьей знати, циничным дельцам. В рассказах и повестях появляются едкие и злые характеристики. Ирония и сатира накаляются гневом. Так возникаетособыйсплавсатирыилирики, ненавистиилюбви, гневаисострадания.
Презрение, гнев и мятеж наивысшего накала достигают в рассказах "Черная молния", "Анафема", "Слоновья прогулка". Именно в них появляются (*96) сильные, волевые, несгибаемыенатуры, противостоящиезлу.
Казалось бы, анекдотичный случай лег в основу "Слоновьей прогулки". Но под пером художника случайный эпизод превращается в мятежную повесть о том, как кротость, деликатность и великодушие оборачиваются гневом, яростью и мщением при столкновении с людским злом и жестокостью. По лирической одухотворенности и высоте нравственного чувства рассказ "Слоновья прогулка" не менее значителен, нежели два других - "Черная молния" и "Анафема", в которых конфликтимеетболееширокийсоциальныйсмысл.
Победная, торжествующая сила человека, его ума, достоинства и воли звучит в речах и поступках героев "Черной молнии" и "Анафемы" -лесника Гурченко, самоотверженно сражающегося за лесные богатства с жадными помещиками, с тупым министерством, с невежественными крестьянами, и отца Олимпия, осмелившегося с церковного амвона провозгласить не анафему, а славу, многие лета "болярину" ЛьвуТолстому.
Чудак, фанатик дела и бессребреник Гурченко, возвышающийся над мещанской трясиной, сродни горьковским целеустремленным и протестующим героям. Недаром лейтмотивом рассказа проходит образ черной молнии из знаменитой "Песни о буревестнике". Да и по силе обличения провинциального мещанства "Черная молния" перекликается с окуровским циклом Горького, от второй повести которого - "Жизнь Матвея Кожемякина" -Куприн приходил в восторг. "Читал я на днях Кожемякина. Якши. Чок-чокякши", -писалонГорькому75.
Описание провинциального городка, его нравов и быта в "Черной молнии" не уступает в своей беспощадности суровым краскам Бунина. "Так и живет городишко в сонном безмолвии, в мирной неизвестности, -пишет Куприн, -без ввоза и вывоза, без добывающей и обрабатывающей промышленности, без памятников знаменитым согражданам, со своими шестнадцатью церквами на пять тысяч населения, с дощатыми тротуарами, со свиньями, коровами и курами на (*97) улице, с неизбежным пыльным бульваром на берегу извилистой несудоходной и безрыбьей речонки Ворожи, -живет зимой заваленный снежными сугробами, летом утопающий в грязи, весь окруженный болотистым, корявым и низкорослым лесом". Живет городишко без гимназии, без библиотеки, без театраи без лекций. А отсюда и нравы -времен Гоголя и Островского: большиезаборы, тяжелыезасовы и злыесобаки, обедыисплетни, скукаикарты, "домакаменные, асердцажелезные".
Бичующая сатира Куприна становится особенно беспощадной в годы первой мировой войны. Будучи призванным на короткое время в армию (ноябрь 1914-май 1915) и отдав в начале войны дань шовинистическим настроениям, призывая бороться до победного конца, чтобы окончательно подавить и "обезличить" воинственную Германию и тем самым принести миру "освобождение и смерть войне", Куприн на военные события откликнулся лишь несколькими публицистическими статьями и интервью. Писать художественные вещи о войне Куприн не хотел и не мог, так как сам не побывал на фронте и не ощутил его атмосферы. Более того, в ряде статей Куприн восставал против тех беллетристов, которые, не испытав и не осмыслив военного быта, "становятся жалкими, напыщеннымиифальшивыми, когдаберутсязабатальныесюжеты"76.
Война с ее страданиями, жертвами и несправедливостями усилила сатирическую и лирическую направленность купринского творчества. Война заставила писателя острееибеспощаднеебичеватьзло, ярчевысветлятьдоброе, чистое, человечное.
О нравственной позиции писателя тех лет дает представление его письмо к Батюшкову от 14 февраля 1915 года: "...война переворачивает вверх дном все высшие человеческие понятия. Ценность человеческих жизней выражается количеством нулей, приставленных справа к единицам. Убийство награждается. Самые гнусные виды предательства поощряются деньгами и другими соблазнами... Но есть и неколебимые моральные законы, тем более великие, что они (*98) содержатся не в написанных или напечатанных буквах, а истекают из глубоких душевных качеств как отдельных людей, так и целых армий, и еще больше -самих наций. Это -безусловное уважение к раненым и убитым воинам... это милость к людям, имевшимнесчастье попасть вплен. Это неприкосновенность жизни и чести мирных жителей завоеванной страны... Это -всегдашнее рыцарское отношение к женщинам, детям, старикам и больным. Это -опущеннаясабля и склоненноеружье передбелымфлагомипередКраснымКрестом"77.
В художественном творчестве военных лет Куприн и будет отстаивать, с одной стороны, "непоколебимые моральные законы", "высшие человеческие понятия", ас другой -восставать против усилившейся в год войны продажности, развращенности, беззастенчивого цинизма и пошлости. В рассказах писателя 1915 1918 годов происходит явное усиление как сатириры ("Гад", "Папаша", "Гога Веселов", "Груня", "Канталупы" "Интервью"), так и лирики ("Фиалка", "Гогольмоголь", "Скворцы", "Беглецы", "СашкаиЯшка", "Гусеница").
С небывалым сарказмом обрушивается Kyприн на крупных чиновников, бюрократов и взяточников, на распоясавшихся дельцов, на продажных газетчиков или бездарных, но высокомерных писателей. Их фигуры лишены теперь какойлибо просветленности. Под покровом цинизма исчезли всякие проблески человечности, а семейные, дружеские, религиозные или какие-либо другие "добродетели" дельцов стали лишь глубже оттенять бездонность их лицемерия и ничтожества.
Гога Веселов, собиратель "компрометантных" писем, взяточник-миллионер Бакулин ("Канталупы"), ничтожный Гущин ("Груня"), сумасшедший генерал ("Папаша") -все они встают зловещими призраками разваливающейся Российской империи.
Куприн не видит тех социально-политических сил, которые могли бы оздоровить Россию, планету и человека. Но присущий художнику глубокий демократизм и жизнелюбие спасают его от отчаяния и безысходности. Писатель не теряет веры в возможное торжество (*99)добра, свободы и справедливости. Он не устает повторять: "Человек пришел в мир для безмерной свободы, творчества и счастья". Он мечтает о будущемРоссии, о томвремени, "когдаграмотная, свободная, трезвая и по-человечески сытая Россия покроется сетью железных дорог, когда выйдут из недр земных неисчислимые природные богатства, когда наполнятся до краев Волга и Днепр, обводнятся сухие равнины, облесятся песчаныепустыри, утучнится тощая почва, когда великая страна займет со спокойным достоинством то настоящее местоназемномшаре, котороеей посилеиподухуподобает"78.
Первозданной чистотой, доверчивостью, высокой поэзией и мудростью подвига пронизаны рассказы "Фиалки", "Гоголь-моголь", "Сапсан", "Скворцы", "Беглецы", "Сашка и Яшка", "Гусеница", "Царский писарь", "Волшебный ковер". В них снова прорывается великое жизнелюбие художника, который в трудные годы войны и революциислагалгимныприроде, жизни, радости, творчеству, героизмуикрасоте.
Впоисках нравственной чистотыи укрепляющей верывторжество справедливости Куприн обратился в эти годы к народным легендам, религиозным сказаниям и апокрифам. В них он увидел неумирающую народную мудрость, отблески вековой борьбы за правду. Так появляются в его творчестве "Сад пречистой девы", "Два святителя", "Пегиелошади".
Своеобразным итогом новых исканий Куприна явилась повесть "ЗвездаСоломона", первоначально называвшаяся "Каждое желание" (1917). Сам писатель дорожил этой вещью, не раз перепечатывал ее (в1920 году она дала название сборнику его рассказов), дважды рекомендовал прочесть ее Куприной-Иорданской, с мнением которойонвсегдасчитался.
Фантастический сюжет повести и ее слишком умиротворенный герой (Иван Степанович Цвет) смутили многих авторов статей и книг о Куприне. Повесть была зачислена в разряд неудачных произведений, свидетельствующих об идейном бездорожье, душевной и (*100)умственной усталости писателя, об отступлении от реализма.
На самом деле повесть "Звезда Соломона", как и "Жидкое солнце", интересна новойнаправленностьюмыслихудожника.
Используя элементы фантастики, сталкивая маленького чиновника Цвета с чертом, который предлагал ему исполнение любых желаний, Куприн испытывал человека великими соблазнами всемогущей власти, богатства и славы. И тот факт, что чиновник Цвет отвергает услуги черта, не столько служит поэтизации "малых дел" и покоя, сколько компрометирует, низвергает живучие людские стремления к славе, богатствуивласти.
Писатель не случайно вводит в повесть развернутый разговор о "всевластности денег". Он заставляет друзей и знакомых Цвета высказаться о том, как бы они жили, обладая большим состоянием. Затаенные мечты и помыслы людей оказываются безотрадными: "Мечтали вслух о вине, картах, вкусной еде, о роскошной бархатной мебели, о далеких путешествиях в экзотические страны, о шикарных костюмах и перстнях, о собственных лошадях и громадных собаках, о великосветской жизни в обществе графов и баронов, о театре и цирке, об интрижке со знаменитой певицей или укротительницей зверей, о сладком ничегонеделании с возможностью спать сколько угодно часов в сутки, о лакеях во фраках и, главное, о женщинах..." По словам чиновника Световидова, у всех присутствующих на банкете обнаружились "идеалы свиней, павианов, людоедов и беглых каторжников". Только один "ангелоподобный" Цвет пожелал земного рая в большом саду с прекрасными цветами, ручными животными и миролюбивыми людьми, которыебыжили "впростоте, дружбеивеселости..."
Итак, на первый план в повести выдвинута проблема идеала, человеческих представлений о счастье. Если раньше Куприн ратовал за безмерное развитие
личности, за раскрепощение ее от всяких запретов и догм, то теперь, как бы ужаснувшись мелочности людей, "человеческой душевной грязи, в которой копошились ложь, обман, предательство, продажность, ненависть, зависть, беспредельная жадность и трусость", (*101)писатель задумался о содержании, мере и границах человеческих желаний. Не состоит ли заблуждение современного человечества, погрязшего в войнах и насилии, в безмерности требований, в неумении ограничить свои запросы, соотнести их с условиями жизни миллионов, в отсутствии высоких, но реально достижимых идеалов -вот философско-этические вопросы, которыепульсируютвповести.
Однако в "Звезде Соломона", как и в предыдущей повести "Жидкое солнце", писателю не удалось до конца реализовать свой замысел. Не удалось, видимо, потому, что сам автор необрел тех высоких и реальных идеалов, которыемогли бы могущественно и всевластно противостоять отвергнутым соблазнам. Рассуждения Световидова о маленькой, но возвышенной точке, о возможности сделать жизнь "прекрасной при самых маленьких условиях" звучат абстрактно и неубедительно. Даи сам "ангелоподобный" Цвет, простодушный и милый, но без больших дерзаний, без сжигающих душу страстей, без великих устремлений, проходит бесплотной тенью, не становится тем героем, в котором воплотились купринские представления о человеке. Умиление, которое он вызывает, постоянно корректируется мягкой, чуть заметной, авторской иронией. Очевидно, сам Куприн понимал, что в канареечном существовании Цвета, в его ограниченных желаниях таиласьопасностьмещанскойсамоуспокоенности.
Дальнейшие бурные события 1917-1919 годов прервали затянувшиеся поиски новых нравственных истин, повернули писателя вновь к конкретным фактам современности.
Куприн восторженно встретил падение царского режима в дни Февральской революции. Проснулся его темперамент газетчика и публициста. Он выступает со статьями в эсеровских и либеральных газетах "Свободная Россия", "Вольность", "Петроградский листок", не всегда отчетливо представляя их политическую позицию.
Нечеткость социально-политических взглядов писателя сказалась и в годы ВеликогоОктября.
В статьях, написанных в 1918 году, он то восхищается идеями большевиков, их целеустремленностью, (*102) энергией, самоотверженностью, высоко отзывается о В. И. Ленине и В. Володарском, то пишет о несвоевременности, непрактичности деянийбольшевиковвотсталойРоссии.
Из всех купринских выступлений особенно примечателен его замысел газеты для деревни "Земля". Подробно разработанные план и программа издания79 свидетельствуют о широте мысли писателя, о его озабоченности судьбами народа, повышениемматериальногоикультурногоуровнядеревни.
Куприн собирался освещать в газете многие проблемы народной жизни. Он считал, что нужно писать о слиянии интересов города и деревни, о развитии народного хозяйства, о материальном благосостоянии и просвещении населения, об охране здоровья, об эстетических вкусах и т. п. Со знанием дела писатель ставил вопрос о мерах поднятия сельского хозяйства России: о механизации, электрификации, культурной обработке земли, осушении болот, охране лесов, о борьбе с засухой, о поощренииремеселиразвитиипромыслов.
За разрешением на изданиегазетыКуприн при содействии Горького обратился к В. И. Ленину. Встреча Куприна с Лениным состоялась 26 декабря 1918 года. Вождь революции сразу одобрил идею. "Такую газету издавать стоит", -сказал Ленин80. Однакоэтомузамыслуписателянесужденобылоосуществиться.
Активное участие Куприн принимал в литературно-общественной работе Союза деятелей художественной литературы и в горьковском издательстве "Всемирная литература", для которого перевел "Дон Карлоса" Шиллера и написал предисловие к собранию сочинений А. Дюма. Выступал Куприн в те годы с чтением лекций и своих произведений.
Увлеченный общественно-публицистической деятельностью, Куприн создал немного художественных произведений. В1917-1919 годах он написал всего
несколько рассказов. Лучшие из них - "Сашка и Яшка", "Гусеница", "Царский писарь", "Волшебный ковер" - (*103) тематически связаны с предшествующим творчеством писателя. Стоит выделить только рассказ "Гусеница", в котором Куприн, обратившись к севастопольским событиям 1905 года, поэтизирует женщин-революционерок, их высокую одухотворенность, истинно человеческую и прекраснуюсамоотверженностьиубежденность.
Рядом с "Гусеницей" диссонансом звучали проникнутые скептицизмом рассказы о текущих революционных событиях ("Гатчинский призрак", "Открытие", "Старость мира").
Противоречивость и неустойчивость позиции Куприна обернулась трагическими последствиями. Один из самых демократически настроенных писателей, вступавший в поединок с самодержавием, царской военщиной и тиранией, осенью 1919 годаоказалсявстаневрагов, азатем -ивэмиграции.
СЕМНАДЦАТЬЛЕТНАЧУЖБИНЕ В октябре 1919 года армия Юденича захватила Гатчину, где в то время жил писатель. Через две недели, после поражения под Пулковым, белогвардейские войска уже беспорядочно отступали. Эти две недели оказались роковыми для Куприна. Выступая против террора и зверств белогвардейцев (его усилиями, например, был предотвращен еврейский погром в Гатчине), он одновременно стал редактором белогвардейской газеты "Приневский край", издававшейся штабом армии Юденича. Редактированиеконтрреволюционноголисткабылоначаломпути, приведшего писателя в эмиграцию. Была и другая причина, побудившая Куприна уйти из Гатчины при отступлении Юденича. Он боялся потерять жену и дочь, которыевыехаливЯмбургзапродуктами.
Покинув Гатчину, Куприн чудом разыскал семью и вместе с ней после больших колебаний и сомнений поехал в Финляндию. В Гельсингфорсе писатель попал под влияние белоэмигрантов и стал сотрудничать в их газете "Новая русская жизнь", помещаястатьи ифельетоны, направленныепротивбольшевиков.
(*104) Переживания Куприна того времени ярко отразились в письмах к И. Е. Репину81 . Он жалуется художнику на тоску, на "голод по родине", на отсутствие свободы. Финляндию он решил покинуть. Но куда направить свой путь? "Есть три дороги -Берлин, Париж, Прага. На столбе, под именами городов, что-то написано. Но я, русский малограмотный витязь, плохо разбираю, кручу головой и чешу в затылке. А главное, мысль одна: "домой бы!" -так писал Куприн Репину весной 1920 года.
Хорошо понимая, что ему не жить без России, что "тоска будет всюду", писатель все-таки отправился с семьей во Францию. 22 июля 1920 года он прибыл в Париж. И там, на чужбине, Куприн прожил семнадцать лет -семнадцать трудных лет. Никогда не оставляла его тоска по родине, по России, по русскому снегу, по русской природе, по живому русскому языку. "Домой бы!" -с этим затаенным желаниемпровелКупринзатянувшиесягодыэмиграции.
Поначалу писатель вращался в белоэмигрантских кругах, помещал в их прессе антисоветские фельетоны, статьи и заметки. Но вскоре ему опостылело эмигрантское кликушество. В статье 1921 года "Нансеновские петухи" Куприн уже выступил против слепого безумия эмигрантов, против их мрачных прогнозов о судьбах России. По воспоминаниям дочери Куприна, "шумные споры настолько надоели отцу, что он вывесил в столовой плакат: "О политике в моем доме прошу не говорить"82. В1924 году Куприн резко отзывался об эмиграции в письме к Куприной-Иорданской: "Ты совершенно права... существовать в эмиграции, да еще русской, да еще второго призыва -это то же, что жить поневоле в тесной комнате, где разбили дюжинутухлых яиц... пришлось вкусить сверх меры от всех мерзостей сплетен, грызни, притворства, подсиживания, подозрительности, мелкой мести, а главное, непродышной глупости и скуки. А литературная закулисная кухня... Боже, чтоэтозамерзость!"83
(*105) По-видимому, самым тяжелым для Куприна был 1920 год. Три рассказа, опубликованные в этот первый год его добровольного изгнания - "Лимонная корка", "Сказка", "Песик-Черный Носик" -полны небывалым дотоле отчаянием, скорбью и ужасом от людской жестокости, черствого благоразумия и эгоизма. Даже в мире животных, который всегда был дорог художнику, он находит теперь
нечто ужасное, дикое и злое: Песик-Черный Носик, злая, обжорливая собака, чуть незагрызласвоюспасительницу, прекраснуюдевочкуРаю.
Однако жизнелюбивая натураКупринасумелавыстоять и впоследнемпоединке -в поединкесгорем, нуждой, одиночествомиотчаянием.
Жизнь в эмиграции складывалась трудно. Одолевали не только тоска, но и нужда. "Бедность Куприна была особенно горька для близко его знавших", -вспоминал Н. Рощин84. Мало помогли и быстро прогоревшая переплетная мастерская и "библиотека А. И. Куприна", где книги выдавались под залог незначительной суммы. Однажды зимой дошло до того, вспоминала Ксения Куприна, "что отсутствие денег и кредитов заставило нас ходить в лес Сен-Клу собирать там дикие каштаны и питаться ими. Хорошо еще, -писала дочь, -что отец научилмаму именяотноситьсясюморомкпревратностямфортуны"85.
Юмор и добросердечие стали верными и почти единственными помощниками писателя в борьбе с тяготами жизни. В1934 году, как бы подводя итоги пережитому, Куприн писал И. А. Левинсону, своему зарубежному читателю, другу и переводчику: "Но за эти тяжелые, сумрачные, неудачливые годы мы только тем и занимались, что перебирались с квартиры на квартиру, с квартала в квартал, с округа в округ... Все старались вместо дешевого жилища найти еще более дешевое... В жилет Вам плакать не стану, не уважаю и не люблю этого занятия. К тому же добрый бог дал мне маленький дар скромного юмора. Когда (*106) меня спрашивают: какпоживаете? -яотвечаю: славабогу, плохо"86.
Талант художника увядал в эмиграции, сузился диапазон его творчества. Сам писатель признавался, что без ежедневного общения с русским народом и русским бытом талант его хиреет. "Эмигрантская жизнь вконец изжевала меня, а отдаленность от родины приплюснула мой дух к земле", -писал он Репину87. Признание Куприной-Иорданской звучало не менее грустно: "Ах, дорогая моя, устал я смертельно, и идет мне 54-тый. Кокон моего воображения вымотался, ив немосталосьпять-шестьоборотовшелковойнити..."
Последние "обороты шелковой нити" Куприн не растратил зря. Он сумел встать выше личных невзгод. Он создал немало добрых вдохновенных страниц, хотя и приходилось ему напрягать волю, память, воображение, прибегать к сказке и выдумке, чтобывосполнитьотсутствиеновыхвпечатлений изрусскойжизни. 88
Перелом в настроении Куприна наступил в 1923 году, когда после долгого творческогокризисапоявилисьегоновыеталантливыепроизведения.
"Однорукий комендант", написанный еще в России, "Судьба" и "Золотой петух", опубликованные в 1923 году, различные по жанруи теме, интересны тем, что в них наметились те новые пути, по которым будет развиваться дальнейшее творчество писателя. Прошлое России, воспоминания о русских людях, нравах и обычаях, природа и легенды, повествующие о человеческой красоте и благородстве, -вот чемуотдаетКупринпоследниесилысвоеготаланта.
Примечателен небольшой рассказ-поэма "Золотой петух". В нем писатель славит природу, солнце и пение петухов-солнцепоклонников с такой юной радостью, что буквальнопоражаешьсяегонеисчерпаемойвлюбленностивжизнь.
Рядом с восхищением природой у Куприна всегда шло восхищение человеком. О силе, мужестве и благо(*107) родстве человека поведал он в "Одноруком коменданте" и "Кисмете".
Писатель дорожил рассказом "Однорукий комендант". Он радостно писал Куприной-Иорданской: "Благодарю тебя за комплимент моему "Коменданту". Ты у меня всегда умница: никто его аромата здесь не почувствовал, начиная с Бунина и кончаятеми, которыевнемувидели белогвардейскоеначало"89.
"Аромат" рассказа -в поэтизации самобытности русского человека, оставившего после себя след в истории и героическим подвигом, и крутым нравом и легендарной своеобычностью. Таковы в изображении Куприна известный русский полководец М. Д. Скобелев и его дед -генерал И. Н. Скобелев, Скобелев первый, однорукийкомендант.
Особый колорит рассказу придает и новая -сказовая -манера повествования, неторопливая, выдержанная в старинном духе, "когда, по словам писателя, еще не совсем исчезли из обихода: взаимная учтивость, уважение к старикам и женщинам, а также прелесть неторопливого и веского устного рассказа, ныне вытесненного анекдотом в три строчки или пересказом утренней газеты". И хотя Куприн уверяет читателя, что в его передаче когда-то услышанного рассказа "пропадет самое главное: прелесть старинных, иногда чуть-чуть книжных, иногда чисто народных оборотов речи, юмор не словечек, а положений, многозначительность пауз, меткие, лепкие сравнения", можно с ним не соглашаться. Наоборот, в приведенных авторских словах подчеркнуто как раз своеобразие, эстетическая прелесть рассказа. Писателю превосходно удалось передать манеру речи рассказчика, влюбленного в русскоеметкоеслово, всамунатурунезаурядныхрусских людей.
"Однорукий комендант"-первый рассказ из серии купринских произведений о прошлом России. Вслед за ним писатель еще не раз обратится к истории Родины. Его будут привлекать неповторимые самоцветы русских обычаев и характеров. В рассказах и очерках о русской истории Куприн возрождал традиции Лескова, повествуя о необычных, иногда анекдотичных, (*108) ситуациях, колоритных русских характерах и нравах. В лесковской манере написаны такие превосходные вещи, как "Тень Наполеона", "Рыжие, гнедые, серые, вороные", "Царев гость из Наровчата", "Последниерыцари".
Однако за рубежом русского материала писателю явно не хватало. Вот почему, вероятно, онтакширокообращаетсякжанрусказок, легендисказаний.
Показательно, что первое обращение Куприна к сказке в эмиграции было связано с его мечтой о преобразовании России. В статье "Сказочный принц" писатель нарисовал утопическую картину будущей обновленной России, где страной правит мудрый и чистый совестью правитель, посвятивший все свои силы заботам о землеробе, стремлениюсделать "Россиюцветущей, анародбогатым"90.
В этой же статье Куприн сказал о себе: "Я только мечтатель. Сказочник". Сказки, легенды помогали писателю утверждать прекрасное и доброе, мудрое и величественное. Куприна беспокоило исчезновение сказки. "Отчего нет сказок в
наш суровый практический век?" -спрашивал он в рассказе "Ночь в лесу". В ряде новых произведений писатель то воскрешал старинные легенды и сказания, то создавалрассказы-сказки, подобноАндерсенунаходясказочноевсамойжизни.
В1923 году он переложил в рассказе "Кисмет" ("Судьба") мудрое восточное предание о великой проницательности и мужестве купца, который в момент наивысшей удачи понял, что дальше неизбежно, по справедливости, должна повиснуть "длинная полоса неудач и несчастий", и, чтобы отвратить бедствия от семьи, покинулдом, "уносяссобоюнеотвратимуюсудьбу".
"Кисмет", как и "Золотой петух", -своеобразная веха на пути Куприна, выражение нового мироощущения, знаменовавшего выход из тупика, возвращение к творчеству. В рассказе "Кисмет" торжествуют не рок, не судьба, а человек, которыйодерживаетпобедунаднеумолимой, казалосьбы, судьбой.
(*109) Так Куприн снова обрел силу духа. Но, пройдя через многие испытания, стал он несколько иным, более умиротворенным, спокойным. Эти изменения в натуре художника чутко уловила В. Н. Муромцева-Бунина, жена И. Бунина, которая впоследствии поделилась своими воспоминаниями с КупринойИорданской "В эмиграции к Александру Ивановичу относились и со вниманием и уважением, -писала она в 1960 году. -Он был совершенно другой, чем в России: тихий ласковый и благостный. Тот, кто не знал его в России, и не представлял его [другим]. Его любили и большинство читателей ценили"91 . Об этом свидетельство вал и Н. Рощин, также близко знавший Куприна в Париже: "Был он в своей первобытной силе и некоторой внутренней озадаченности устремлен к хорошемуи простому и любил говорить, что как на земле земли для всех достаточно, так и добрадолжнохватитьнавсех..."92
Последний творческий взлет писателя -1923-1934 годы. За это время Куприн выпускает 6 сборников, вкоторыевошло около 50 новых рассказов и очеркови три большиеповести - "Юнкера", "Жанета", "Колесовремени".
Почти все, о чем пишет Куприн, проникнуто мыслью о России, затаенной тоской по родине. Даже в очерках, посвященных Франции и Югославии ("Париж
домашний", "Париж интимный", "Мыс Гурон", "Старые песни"), писатель, живописуя иноземные нравы, быт и природу, не раз возвращается мыслью к России. Он сравнивает французских и русских ласточек, провансальских москитов и рязанских комаров, провансальских и балаклавских рыбаков, европейских красавиц и саратовских девушек. И все емудома, в России, кажетсямилее, лучшеи тоньше. Он восхваляет "русские милые веснушки -знак полноты жизни и чистоты крови, -которые обыкновенную девичью саратовскую лупетку сделают многократно красивее патентованной и премированной европейской красавицы". В сто раз более свирепыми кажутся ему (*110) москиты, хоть они "раз в двадцать меньше нашего наивного, глуповатого и -главное -неорганизованного рязанского комара".
Вместе с тем писатель помнит о недостатках своих сородичей и стремится рассказать им о лучшем из европейской жизни. В очерках "Париж домашний" и "Париж интимный" он призывает русских людей, которые, "в мятежной широте своей, считали даже самую скромную запасливость за презренный порок", поучиться у французов строгой экономии, организованности, разумной любви к детям, дому и родине. "Я бы только хотел, -замечает Куприн, -чтобы мы, люди простые, памятливые и чувствительные, не забывали твердить: счастлив и крепок тот народ, который привык к мудрой бережливости, который уважает свой дом, который трудится ревностно и отдыхает вовремя, который в детях видит залог будущегоздоровьянации".
Заботясь о будущем нации, о духовном здоровье последующих поколений, Куприн в последние годы создал немало рассказов для детей и юношества, -рассказов, проникнутых благородством и особой нравственной чистотой. Правда, среди купринских произведений вряд ли возможно выделить специфически детские. В большинстве своем его лучшие книги интересны и взрослым и детям. Как настоящий художник Куприн умел всерьез относиться к детям, разговаривать с ними языком подлинного искусства. Детская психология была близка писателю. О детях, их сердечности, чуткости, об их порывах к неизведанному, сказочному и героическому писатель поведал в рассказах "Путешественники", "Беглецы", "Волшебный ковер". Особенно проникновенно запечатлел он высокую и
одухотворенную привязанность друг к другу взрослого и ребенка в превосходном рассказе "Пуделиныйязык" ивповести "Жанета".
Куприн понимал, как важно писать для детей и юношества короткие, увлекательные и одновременно поучительные рассказы и сказки, повествующие а вечных, нетленных ценностях жизни. В последние годы Куприн писал преимущественно о духовных богатствах человека: о любви и дружбе, о благородстве, мужестве, верности, чуткости, доброте, выносливости, (*111) справедливости, красоте. Касаясь этих тем, писатель больше всего обращался к юномучитателюсегодоверчивостьюичистотой.
Купринские легенды и сказки этих лет ("Кисмет", "Четверо нищих", "Синяя звезда", "Скрипка Паганини") одухотворены верой в возможное торжество добра, красоты и справедливости на земле. Но, как всегда, писатель даже в сказочном жанре не упрощает и не идеализирует жизнь, а стремится поведать молодому читателю о той силе, мужестве, выдержке и отваге, которые необходимы для достиженийвеликих целей.
Особую выносливость, мужество, находчивость и бесстрашие ценил Куприн в людях цирка. Им он посвятил в последние годы ряд рассказов ("Дочь великого Барнума", "Ольга Сур", "Блондель"). Созданные в сказочно-романтическом духе, онитакжебылирассчитанынаюношескоевосприятие.
Атмосфера нравственной чистоты пронизывает и великолепные рассказы Куприна о животных. Известно, что сам писатель был великим "зверолюбом". Он любил и хорошо знал повадки птиц и зверей, лошадей и собак. Редкоктоиз художниковтак превосходно воссоздавал своеобычныенравыихарактерыживотных, ихпривычки, их склонности, их удивительную верность человеку. В рассказе "Ю-ю", обращаясь к маленькой слушательнице, Куприн прямо высказал свое мнение о животных. "Ты заметь, милая Ника: живем мы рядом со многими животными и совсем о них ничего не знаем. Просто -не интересуемся. Возьми, например, всех собак, которых мы с тобой знали. У каждой -своя особенная душа, свои привычки, свой характер. То же у кошек. То же у лошадей. И у птиц. Совсем как у людей..." И далее писатель, поучая девочку ("И никогда не верь тому, что тебе говорят дурного о
животных"), опровергает бытующие мнения о глупости четвероногих, приводит примеры приветливости, добродушия и трудолюбия осла, семейственности гусей, умаиблагородствалошадей.
Еще до революции Куприн создал немало оригинальных рассказов о "друзьях человека" ("Белый пудель", "Слоновья прогулка", "Сапсан"). Но в них (*112) тема животных" была тесно сплетена с социальной проблематикой, с несправедливыми порядками в обществе. Рассказы о животных, созданные в эмиграции, получают иную окраску. Они становятся более "интимными", более камерными. Но вместе с темвнихвысветляетсянабудничномматериалевсевысокое, человечное, доброе.
В рассказе "Ю-ю", например, Куприн говорит о необходимости деликатного и чуткого отношения к животным, которые невниманием бывают ранимы не меньше человека. Иногда писатель строит рассказы на противопоставлении преданности и верности животных людскому эгоизму. Таков рассказ о знаменитой собаке Барри, на могиле которой была краткая надпись: "Барри, сенбернар. Спас жизнь сорока человекам. Был убит сорок первым". Или в другом рассказе - "Завирайка" -Куприн с восторгом пишет о кротости и чистоте характера охотничьего пса, который "проявил такую преданную дружбу, такую силу доброй воли и такую сообразительность, какиеисреднемучеловекусделалибыбольшуючесть".
В1930 годуписатель со скорбью говорил одномуиз журналистов: "А вы заметили, что сейчас в литературе почти не осталось ни собак ни лошадей?" Как бы желая восполнить образовавшийся пробел, Куприн в последние годы задумал целую книгуо животных - "Друзья человека". Но осуществить свой благородный замысел писательнеуспел. Онсоздалтолькоодинрассказ иззадуманногоцикла - "Ральф".
Высокие нравственные проблемы одухотворяют и последние повести писателя: "Юнкера", "Колесовремени", "Жанета".
Автобиографическая повесть "Юнкера", явившаяся продолжением повести "Кадеты", была задумана еще в 1911 году. Куприн неоднократно принимался за нее, новплотнуюсталработатьнадкнигойтольков1928-1932 годах.
Веяние новых настроений заметно отличает эту повесть от других произведений писателя об армии. В "Юнкерах" Куприн явно смягчает и сглаживает отрицательные стороны быта царского военного училища. Былое предстает в несколько идиллическом свете. Как вспоминает Ксения Куприна, "отцу хоте(*113) лось забыться, и поэтому он взялся писать "Юнкеров". Ему хотелось сочинить нечто похожее на сказку"93. Вполне естественно, что на первый план в книге выступает все лучшее -поэзия зарождающейся любви, увлечение искусством, творчеством, непосредственные радости юности: встречи, вечера, балы, танцы, удальство и наивная гордость военной выправкой. "Здесь, -справедливо замечает Ф. Кулешов, -чувствуется авторское любование праздничной, светлой и легкой жизнью беззаботных и по-своему счастливых, довольных людей, восхищенное умилениеизысканной "светскостью" юнкераАлександрова"94.
И все-таки книга пронизана грустью. В ней чувствуется печаль по утраченной юности, подалекойМоскве.
Для произведений Куприна последнего десятилетия вообще характерно сочетание грусти и света, радости и печали, что придает особый тон его книгам. Писатель повествует о богатстве и красоте человеческих душ и одновременно о том, как люди утрачивают счастье, остаются одинокими, непонятыми, не сумев радостно и полнокровно прожить свою жизнь. Этими чувствами окрашены лирические повести "Колесо времени" и "Жанета". В них -все в настроении, в переливах и оттенках, втонкостидушевных переживанийгероев.
В профессоре Симонове -главном герое "Жанеты" -угадываются многие черты и переживания самого Куприна. Повесть изобилует мудрыми наблюдениями, меткими деталями. Особенно интересны в ней мысли и чувства одинокого старого человека, подводящего нелегкие итоги блестяще начатой итак бедно заканчивающейся жизни. Но вместе с тем повесть наполнена радостью детского доверия, радостью человеческого общения, бескорыстной заботой о воспитании прекрасного в детях. Мысли профессора Симонова о воспитании звучат как своеобразное завещание, напутствие будущим поколениям. (*114) "Да, -говорит сам себе с умилением профессор,-правы те мудрые учителя, которые советовали окружать рост младенца красотою и добром, рост дитяти -красотою и первичными
знаниями, рост отрока -красотою и физическим развитием, рост юношей и дев - красотою и учением". Старый ученый мечтал именно о таком воспитании Жанеты, мечтал о том, чтобы "принцесса четырех улиц" под его любящим руководством научилась "постигать бесконечную красоту, доброту, богатство и прекрасную планомерность мира". Мечтыпрофессоранеосуществились.
А книга писателю удалась. "Жанета" -лучшая повесть Куприна последних лет - своеобразныйитог, прощальнаяпесняодинокогоугасающегохудожника.
Все чаще и чаще задумывался Куприн о возвращении на родину, пытался узнать, к комуследуетобратиться, чтобыполучитьразрешениенавъездвСоветскийСоюз.
Весной 1937 года мечта его наконец сбылась. 29 мая 1937 года, после семнадцатилетнегопребыванияначужбине, КупринвыехализПарижавМоскву.
Ссылки 75 "Горьковскиечтения, 1964-1965". М., "Наука", 1966 стр. 151.
76 "Журналжурналов", 1915, № 29, стр. 6.
77 РукописныйотделИРЛИ, ф. 20, 15. 125/ХСб1, л. 220-221.
78 А. Куприн. Союзники, - "Биржевыеведомости", утреннийвыпуск. 1916. 3 января.
79
Частично опубликованы в статье: Ник. Вержбицкий. К биографии Куприна. - "Звезда", 1960, №12.
80 Олег Леонидов. Кремлевское дело. - "Ленин" (Однодневнаялитературнаягазета). М., 1924, стр. 4.
81См.: "Ленинградскийальманах", 1958, №14, стр..
82 КсенияКуприна. Мой отец и яработаемвкино.- "ЛитературнаяРоссия", 1963, 23 августа, № 34, стр. 18.
83 Куприна-Иорданская, стр. 322. 84 Н. Рощин. Купринские самоцветы.-"Литературная Россия", 1964, 10 апреля, № 5, стр. 17. 85 Ксения Куприна. Мой отец и я работаем в кино. - "Литературная Россия", 1963, 23 августа, № 34, стр. 18. 86 Письма А. И. Куприна к И. А. Левинсону (1928-1934).-В кн.: К. Н. Батюшков, Ф. Д. Батюшков. А. И. Куприн. Вологодский гос. пед. институт, 1968. стр. 168. 87 "Ленинградскийальманах", 1958, №14, стр. 203. 88 Куприна-Иорданская, стр. 323. 89 Куприна-Иорданская, стр. 323. 90 См. подробнеевкн.: Ф. Кулешов, стр. 500-501. 91Куприна-Иорданская, стр.324. 92 Н. Рощин. Купринские самоцветы, - "Литературная Россия", 1964, 10 апреля, стр.
17. 93 См.: Н. Жегалов. Выдающийся русский реалист.- "Что читать", 1958, №12, стр.
27. 94 Ф. Кулешов, стр. 517.
ВОЗВРАЩЕНИЕ. "ЯНАШЕЛ, НАКОНЕЦ, ПОКОЙ"
31 мая 1937 года Куприн возвратился в Москву, где его встретили с почетом. В гостинице "Метрополь", а затем на даче Литфонда в Голицыне его навещали старые друзья, родные и знакомые. На улицах и в скверах к писателю подходили незнакомыелюди, приветствовалиего.
Особенно растрогала Куприна встреча писателей с красноармейцами Пролетарской дивизии, которая состоялась в Голицыне в августе 1937 года. "Приехало человек двести, -вспоминал Н. Телешов. -Сад был празднично убран... Гости пришли с маршем и песнями. Пели, играли в горелки, плясали, гонялись взапуски, веселились. Некоторые из присутствующих здесь писателей читали свои стихи... В ответ на это и красноармейцы читали свои (*115)произведения"95. Приглашенный на праздник тяжелобольной Куприн сперва "сидел и глядел на все почти молча... Некоторым казалось, что до него как будто не доходит это общее товарищеское веселье. Но когда красноармейцы запели хором русские песни - "Вниз по матушке по Волге", про Степана Разина и персианку и другие, он совершенно переменился, точно вдруг ожил. А когда запели теперешнюю песню "Широка страна моя родная", Куприн сильно растрогался. Когда же отъезжающие красноармейцы хором выразили ему свой прощальный привет, он не выдержал. То, что в этот день переживал он молча и, казалось, безучастно, вдруг вырвалось наружу. -Меня, великого грешника перед родиной, сама родина простила, -заговорил он сквозь искренние горячие слезы. -Сыны народа -сама армия меня простила. И я нашел, наконец, покой"96.
Увиденное на Родине потрясло Куприна, потребовало художественного отклика. Но разлука с Россией, затянувшаяся на семнадцать лет, окончательно подточила его мощное когда-то здоровье. Сам писать Куприн уже не мог. Новыми впечатлениями он делился лишь в газетных интервью. В1937 году в печати появилось немало его бесед с корреспондентами "Литературной газеты", "Известий", "Комсомольской правды" и др. В годовщину со дня смерти Горького Куприн рассказал о своих встречах с великим современником. Заканчивая небольшие "Отрывки воспоминаний", Куприн говорил: "...я низко склоняю голову передвсем, чтоонсделалдлясвоейсоветскойстраныидлясвоегонарода".
Самым развернутым выступлением писателя было его интервью-очерк "Москва родная"97. Отвечая на вопрос, что больше всего понравилось ему в СССР, художник с восторгом говорил о новых городах, дворцах и заводах, о московском метро. "Но самое удивительное из того, что возникло за это время, (*116) и самое лучшее, что я увидел на родине, -замечал писатель, -это люди, теперешняя молодежьидети".
Перечитывая интервью Куприна, поражаешься не только его наблюдательности, но и юношеской одухотворенности. Совершенно больной, плохо видящий и плохо двигавшийся человек находил силы следить за интересами, настроениями и поведением советских людей, особенно молодежи. Куприн замечал тягу молодежи к науке, к литературе, к книге: "Кого ни спроси -все учатся, конспектируют, делают выписки, получают отметки". Но больше всего радовал писателя изменившийся облик юношей и девушек. "Меня поразили в них бодрость и безоблачность духа, -говорил Куприн. -Это -прирожденные оптимисты. Мне кажется даже, что у них по сравнению с юношами дореволюционной эпохи стала совсеминая, болеесвободнаяиувереннаяпоходка".
Последним ярким событием, на которое откликнулся писатель, был парад на Красной площади 7 ноября 1937 года. Куприн был приглашен на Октябрьский парад. Грандиозность увиденного взволновалаего. Своими впечатлениями он сразу же поделился с корреспондентом "Комсомольской правды": "Незабываемый парад Красной Армии -это просто волшебное зрелище. Это зрелище хватает за душу, за сердце... Я потрясен... Я видел на своем веку много парадов -в старом Петербурге, на Марсовом поле, на военных парадах бывшего Царского села. Были и большие торжественные парады, но на них не было ничего, кроме муштры, солдатской шагистики, тупой выправки, нафабренных усов, звероподобных генералов и вахмистров. 7 ноября на Красной площади я видел народных бойцов, проникнутых достоинством и силой. Это был подлинный парад народа, уверенного в своей правоте, народа, которыйзнает, зачтоборетсяирадичегоживет".
Несколько ранее, в интервью "Москва родная" Куприн сказал: "Мне очень хочется писать для чудесной советской молодежи и пленительной советской детворы". Но
силы его слабели. С сожалением говорил он жене: "У меня нет времени, чтобы написатьсочинение, откоторогопубликаахнулабы".
(*117) Последние дни -зиму и лето 1938 года -Куприн провел в Ленинграде и Гатчине. Умер писатель 25 августа и был похоронен на Литераторских мостках ВолковакладбищавЛенинграде.
За прошедшие три десятилетия имя художника не померкло. Его произведения изданы миллионными тиражами. "Поединок", "Гранатовый браслет", "Олеся" экранизированыунасизарубежом.
Купринские книга не тускнеют от времени, они приносят много радости все новым и новым читателям. Чувство многих ценителей купринского таланта хорошо выразил Паустовский. "Мы должны быть благодарны Куприну за все, -писал он, - за его глубокую человечность, за его тончайший талант, за любовь к своей стране, за непоколебимую веру в счастье своего народа и, наконец, за никогда не умирающую в нем способность загораться от самого незначительного соприкосновенияспоэзиейисвободноилегкописатьобэтом"98.
(*118)
КРАТКАЯБИБЛИОГРАФИЯ АфанасьевВ. А. И. Куприн. Критико-биографическийочерк. М., ГИХЛ, 1960.
ВолковА. ТворчествоА. И. Куприна. М., "Советскийписатель", 1962.
Воровский В. В. А. И. Куприн. -В кн.: В. В. Воровский. Литературно-критические статьи. М., ГИХЛ, 1956.
КиселевБ. РассказыоКуприне. М., "Советскийписатель", 1964.
Кулешов Ф. И. Творческий путь А. И. Куприна. Минск, изд-во Министерства высшего, среднегоспециальногоипрофессиональногообразованияБССР, 1963.
Куприна-Иорданская М. К. Годы молодости. М., "Художественная литература", 1966.
Паустовский К. Поток жизни (Заметки о прозе Куприна). -В кн.: Константин Паустовский. Наедине с осенью. Портреты, воспоминания, очерки. М., "Советский писатель", 1967, стр. 43-63.
Чуковский К. Куприн. -В кн.: Корней Чуковский. Современники. Портреты и этюды. М., "Молодаягвардия" 1963, стр. 249-285.
Ссылки 95 Н. Телешов. Запискиписателя. Избр. соч., т. 3, М., Гослитиздат, 1956, стр. 71.
96 Тамже, стр. 72.
97 "Комсомольскаяправда", 1937, 11октября.
98 К. Паустовский. Наедине с осенью. Портреты, воспоминания, очерки. М., "Советскийписатель", 1967, стр. 63.
Тем временем:
... Получившие титулку делались послушниками, дьячками, сторожами церковными и консисторскими писцами; но наполовину шатались без определенных занятий по епархии, не зная, куда деться со своими титулками, и не раз проносилась грозная весть, что всех безместных будут верстать в солдаты. Теперь понятно, каким образом поддерживался училищный комплект, и понятно, отчего это в темном и грязном классе мы встречаем наполовину сильно взрослых. На дворе слякоть и резкий ветер. Ученики и не думают идти на двор; с первого взгляда заметно, что их в огромном классе более ста человек. Какое разнохарактерное население класса, какая смесь одежд и лиц!.. Есть двадцатичетырехгодовалые, есть и двенадцати лет. Ученики раздробились на множество кучек; идут игры - оригинальные, как и все оригинально в бурсе; некоторые ходят в одиночку, некоторые спят, несмотря на шум, не только на полу, но и по партам, над головами товарищей. Стон стоит в классе от голосов. Большая часть лиц, которые встретятся в нашем очерке, будут носить те клички, которыми нарекли их в товариществе, например, _Митаха, Элпаха, Тавля, Шестиухая Чабря, Хорь, Плюнь, Омега, Ерра-Кокста, Катька_ и т.п., но этого не можем сделать с Семеновым: бурсаки дали ему прозвище, какого не пропустит никакая цензура - крайне неприличное. Семенов был мальчик хорошенький, лет шестнадцати. Сын городского священника, он держит себя прилично, одет чистенько; сразу видно, что училище не успело стереть с него окончательно следов домашней жизни. Семенов чувствует, что он _городской_, а на городских товарищество смотрело презрительно, называло бабами; они любят маменек да маменькины булочки и пряники, не умеют драться, трусят розги, народ бессильный и состоящий под покровительством начальства. Для товарищества редкий городской составлял исключение из этого правила. Странно было лицо у Семенова - никак не разгадать его: грустно и в то же время хитро; боязнь к товарищам смешана с затаенной ненавистью. Ему теперь скучно, и он, шатаясь из угла в угол, не знает, чем развлечься. Он усиливается удержать себя вдали от товарищей, в одиночку; но все составили партии, играют в разные игры, поют песни, разговаривают; и ему захотелось разделить с кем-нибудь досуг свой...
