«Белый пудель»

Только вот что, Сереженька...
не выходит это дело... чтобы к мировому...
- Как это не выходит? Закон один для всех. Чего им в зубы смотреть? -
нетерпеливо перебил мальчик.
- А ты, Сережа, не того... не сердись на меня. Собаку-то нам с тобой не
вернут. - Дедушка таинственно понизил голос. - Насчет пачпорта я опасаюсь.
Слыхал, что давеча господин говорил? Спрашивает: "А пачпорт у тебя есть?"
Вот она, какая история. А у меня, - дедушка сделал испуганное лицо и
зашептал еле слышно, - у меня, Сережа, пачпорт-то чужой.
- Как чужой?
- То-то вот - чужой. Свой я потерял в Таганроге, а может быть, украли
его у меня. Года два я потом крутился: прятался, взятки давал, писал
прошения... Наконец вижу, нет никакой моей возможности, живу точно заяц -
всякого опасаюсь. Покою вовсе не стало. А тут в Одессе, в ночлежке,
подвернулся один грек. "Это, говорит, сущие пустяки. Клади, говорит,
старик, на стол двадцать пять рублей, а я тебя навеки пачпортом обеспечу".
Раскинул я умом туда-сюда. Эх, думаю, пропадай моя голова. Давай, говорю.
И с тех пор, милый мой, вот я и живу по чужому пачпорту.
- Ах, дедушка, дедушка! - глубоко, со слезами в груди вздохнул Сергей.
- Собаку мне уж больно жалко... Собака-то уж хороша очень...
- Сереженька, родной мой! - протянул к нему старик дрожащие руки. - Да
будь только у меня пачпорт настоящий, разве я бы поглядел, что они
генералы? За горло бы взял!.. "Как так? Позвольте! Какое имеете полное
право чужих собак красть? Какой такой закон на это есть?" А теперь нам
крышка, Сережа. Приду я в полицию - первое дело: "Подавай пачпорт! Это ты
самарский мещанин Мартын Лодыжкин?" - "Я, вашескродие". А я, братец, и не
Лодыжкин вовсе и не мещанин, а крестьянин, Иван Дудкин. А кто таков этот
Лодыжкин - один бог его ведает. Почем я знаю, может, воришка какой или
беглый каторжник? Или, может быть, даже убивец? Нет, Сережа, ничего мы тут
не сделаем... Ничего, Сережа...
Голос у дедушки оборвался и захлебнулся. Слезы опять потекли по
глубоким, коричневым от загара морщинам. Сергей, который слушал
ослабевшего старика молча, с плотно сжатыми бронями, бледный от волнения,
вдруг взял его под мышки и стал подымать.
- Пойдем, дедушка, - сказал он повелительно и ласково в то же время. -
К черту пачпорт, пойдем! Не ночевать же нам на большой дороге.
- Милый ты мой, родной, - приговаривал, трясясь всем телом, старик. -
Собачка-то уж очень затейная... Артошенька-то наш... Другой такой не будет
у нас...
- Ладно, ладно... Вставай, - распоряжался Сергей. - Дай я тебя от
пыли-то очищу. Совсем ты у меня раскис, дедушка.
В этот день артисты больше не работали. Несмотря на свой юный возраст,
Сергей хорошо понимал все роковое значение этого страшного слова
"пачпорт". Поэтому он не настаивал больше ни на дальнейших розысках Арто,
ни на мировом, ни на других решительных мерах.