«Дознание»

Фельдфебель выслушал его с видом усиленного внимания, вытянул вперед шею.
Показание свое он начал неизбежным "так что".
- Так что, ваш бродь, сижу я и переписываю наряд. Внезапно прибегает ко
мне дежурный, этот самый, значит, Пискун, и докладывает: "Так и так,
господин фельдфебель, в роте неблагополучно". - "Как так неблагополучно?"
- "Точно так, говорит, у молодого солдатика сапоги украли и тридцать
копеек денег". - "А зачем он, спрашиваю, сундука не запирал?" Потому что,
ваш бродь, у них, у каждого, при сундучке замок должен находиться. "Точно
так, говорит, он запирал, только у него взломали". - "Кто взломал? Как
смели? Этта что за безобразие?" - "Не могу знать, господин фельдфебель".
Тогда я пошел к ротному командиру и доложил: так и так, ваше
высокоблагородие, и вот что случилось, а только меня в это время в роте не
было, потому что я ходил до оружейного мастера.
- Это все, что тебе известно?
- Точно так.
- Ну, а этот солдат, Байгузин, хороший он солдат? Раньше его замечали в
чем-нибудь?
Тарас Гаврилович потянул вперед подбородок, как будто бы воротник резал
ему шею.
- Точно так, в прошлом году в бегах был три недели. Я полагаю, что эти
татаре - самая несообразная нация. Потому что они на луну молятся и ничего
по-нашему не понимают. Я полагаю, ваш бродь, что их больше, татар то есть,
ни в одном государстве не водится...
Тарас Гаврилович любил поговорить с образованным человеком. Козловский
слушал молча и кусал ручку пера.
Благодаря недостатку служебного опыта он не мог ни собраться с духом,
ни найти надлежащий, твердый тон, чтобы осадить политичного фельдфебеля.
Наконец, заикаясь, он спросил, чтобы только что-нибудь сказать, и в то же
время чувствуя, что Тарас Гаврилович понимает ненужность его вопроса:
- Ну, и что же теперь будут с Байгузиным делать?
Тарас Гаврилович ответил с самым благосклонным видом:
- Надо полагать, что Байгузина, ваш бродь, будут теперь пороть. Потому,
ежели бы он в прошлом году не бегал, ну, тогда дело другого рода, а теперь
я так полагаю, что его беспременно выдерут. Потому как он штрафованный.
Козловский прочел ему дознание и дал для подписи. Тарас Гаврилович
бойко и тщательно написал свое звание, имя, отчество и фамилию, потом
перечел написанное, подумал и, неожиданно приделав под подписью закорючку,
хитро и дружелюбно поглядел на офицера.
Затем вошел ефрейтор Пискун. Он еще не дорос до разбирания степени
авторитетности начальства и потому одинаково пучил на всех глаза, стараясь
говорить "громко, смело и притом всегда правду". От этого, уловив в
вопросе начальника намек на положительный ответ, он кричал "точно так", а
в противном случае - "никак нет".
- Так ты не знаешь, кто украл у молодого солдата Есипаки голенища?
Пискун закричал, что он не может знать.