Только в 1829 г. вышло полное издание "Илиады" размером подлинника. Перевод был горячо приветствуем нашими лучшими писателями, в особенности Пушкиным...
Это может быть только Георг Фогель, Петер Дингельдайн или я, потому как мы трое - самые старослужащие. Ты должен устроить, чтобы тех двоих услал..
Стал он кликать золотую рыбку. Добро, будет она римскою папой. Воротился старик к старухе,Перед ним монастырь латынский,На стенах латынские монахиПоют латынскую обедню...
- Ну вас к чертовой матери, - говорит она сиплым, после зевка, голосом, - будь он проклят, старая анафема! - А все-таки хуже всех, - продолжает рассуждать Женя, - хуже твоего директора, Зоинька, хуже моего кадета, хуже всех - ваши любовники. Ну что тут радостного: придет пьяный, ломается, издевается, что-то такое хочет из себя изобразить, но только ничего у него не выходит. Скажите, пожалуйста: маль-чи-шеч-ка. Хам хамом, грязный, избитый, вонючий, все тело в шрамах, только одна ему хвала: шелковая рубашка, которую ему Тамарка вышьет. Ругается, сукин сын, по-матерному, драться лезет. Тьфу! Нет, - вдруг воскликнула она веселым задорным голосом, - кого люблю верно и нелицемерно, во веки веков, так это мою Манечку, Маньку Беленькую, Маньку Маленькую, мою Маньку Скандалисточку. И неожиданно, обняв за плечи и грудь Маню, она притянула ее к себе, повалила на кровать и стала долго и сильно целовать ее волосы, глаза, губы. Манька с трудом вырвалась от нее с растрепанными светлыми, тонкими, пушистыми волосами, вся розовая от сопротивления и с опущенными влажными от стыда и смеха глазами. - Оставь, Женечка, оставь. Ну что ты, право... Пусти! Маня Маленькая - самая кроткая и тихая девушка во всем заведении. Она добра, уступчива, никогда не может никому отказать в просьбе, и невольно все относятся к ней с большой нежностью. Она краснеет по всякому пустяку и в это время становится особенно привлекательна, как умеют быть привлекательны очень нежные блондинки с чувствительной кожей. Но достаточно ей выпить три-четыре рюмки ликера-бенедиктина, который она очень любит, как она .становится неузнаваемой и выделывает такие скандалы, что всегда .требуется вмешательство экономок, швейцара, иногда даже полиции. Ей ничего не стоит ударить гостя по лицу или бросить ему в глаза стакан, наполненный вином, опрокинуть лампу, обругать хозяйку. Женя относится к ней с каким-то странным, нежным покровительством и грубым обожанием. - Барышни, обедать! Обедать, барышни!-кричит, пробегая вдоль коридора, экономка Зося. На бегу она открывает дверь в Манину комнату и кидает торопливо: - Обедать, обедать, барышни! Идут опять на кухню, все также в нижнем белье, все немывшиеся, в туфлях и босиком. Подают вкусный борщ со свиной кожицей и с помидорами, котлеты и пирожное: трубочки со сливочным кремом. Но ни у кого нет аппетита благодаря сидячей жизни и неправильному сну, а также потому, что большинство девиц, как институтки в праздник, уже успели днем послать в лавочку за халвой, орехами, рахат-лукумом, солеными огурцами и тянучками и этим испортили себе аппетит. Одна только Нина, маленькая, курносая, гнусавая деревенская девушка, всего лишь два месяца назад обольщенная каким-то коммивояжером и им же проданная в публичный дом, ест за четверых.
... Я куплю тебе лубков, Дам гороху и бобов". Тут Иван с печи слезает, Малахай свой надевает,
Хлеб за пазуху кладет, Караул держать идет. Поле все Иван обходит, Озираючись кругом, И садится под кустом; Звезды на небе считает Да краюшку уплетает.
Вдруг о полночь конь заржал... Караульщик наш привстал, Посмотрел под рукавицу И увидел кобылицу. Кобылица та была Вся, как зимний снег, бела, Грива в землю, золотая, В мелки кольца завитая. "Эхе-хе! так вот какой Наш воришко!.. Но, постой, Я шутить ведь, не умею, Разом сяду те на шею. Вишь, какая саранча!" И, минуту улуча, К кобылице подбегает, За волнистый хвост хватает И прыгнул к ней на хребет - Только задом наперед. Кобылица молодая, Очью бешено сверкая, Змеем голову свила И пустилась, как стрела. Вьется кругом над полями, Виснет пластью надо рвами, Мчится скоком по горам, Ходит дыбом по лесам, Хочет силой аль обманом, Лишь бы справиться с Иваном. Но Иван и сам не прост - Крепко держится за хвост.
Наконец она устала. "Ну, Иван, - ему сказала,- Коль умел ты усидеть, Так тебе мной и владеть. Дай мне место для покою Да ухаживай за мною Сколько смыслишь. Да смотри: По три утренни зари Выпущай меня на волю Погулять по чисту полю. По исходе же трех дней Двух рожу тебе коней - Да таких, каких поныне Не бывало и в помине; Да еще рожу конька Ростом только в три вершка, На спине с двумя горбами Да с аршинными ушами. Двух коней, коль хошь, продай, Но конька не отдавай Ни за пояс, ни за шапку, Ни за черную, слышь, бабку. На земле и под землей Он товарищ будет твой: Он зимой тебя согреет, Летом холодом обвеет, В голод хлебом угостит, В жажду медом напоит...
